Читать книгу "Страстный защитник - Мэдлин Хантер"

– Он вызнал, – продолжал Грегори, – что в замке всего-то дюжина воинов, считая святого отца и леди, и все как один – зеленые юнцы.

Морвана встревожили эти его слова. Неприступный замок, каким был Ла-Рош-де-Роальд, станет легкой добычей нападающих, если его защита и впрямь так слаба. Тем более если захватчики окажутся внутри крепостных стен.

– Скажи, они вас разоружили? Грегори мрачно кивнул.

– Сэр Джон ужас как возмущался, когда у него отбирали меч, но и ему пришлось подчиниться. Этот Асканио совсем не дурак.

– Вот о чем я тебя попрошу: следи за Джоном. Я не хочу, чтобы ему удалось склонить на свою сторону остальных. Спорь с ним в открытую, возражай, ссылаясь на меня. Ведь сам я еще некоторое время не смогу говорить с воинами…

– Если он забрал себе в голову какую-то подлость, то всяко попридержит это при себе, пока вы не захвораете или не умрете, – резонно возразил Грегори.

– Ступай поешь, – устало сказал ему Морван. – Вижу, слуги леди Анны принесли вам ужин. Если Господу будет угодно, мы утром продолжим этот разговор.

Грегори зашагал к своему парусиновому навесу. На полпути он оглянулся. Морван помахал ему рукой и направился к краю утеса, выдававшемуся в открытое море. Отсюда хорошо был виден задний фасад замка.

Он возвышался над скалой, поддерживаемый тяжелыми контрфорсами. Морван скользнул глазами по нижнему ярусу, где были пробиты небольшие оконца. По-видимому, там располагались жилые покои. Над ними виднелось еще несколько окон, большего размера, а одно из них выходило в крытую галерею с изящными резными перилами.

Его приметливому взору открылось и еще кое-что любопытное: от замковой стены вниз, к узкой полоске прибрежного песка, сбегали ступеньки, высеченные в скале. У основания одного из контрфорсов лестница эта круто сворачивала и терялась из виду. Значит, где-то неподалеку в стене замка имеется дверь. Тайный ход, недоступный противнику, даже если он будет о нем знать.

Он повернулся и сделал несколько шагов по направлению к своему нынешнему жилищу. Солнце склонялось к горизонту, окрашивая морские волны в золотисто-пурпурные тона. Морван присел на плоский камень, еще хранивший тепло солнечных лучей, и обратил задумчиво-грустный взгляд к необозримому морскому простору. Никогда еще на душе у него не было так сумрачно и пусто, даже в канун тяжелых битв, каждая из которых могла стать для него последней. Но тогда он собирался выступить против врага с оружием в руках, драться за свою жизнь. Теперь же…

Его охватило чувство глубочайшего одиночества. Звуки, доносившиеся со стороны лагеря, стали вдруг какими-то приглушенными, а после и вовсе стихли. Морван давно привык к тому, что он одинок на этом свете, но нынче это было нечто новое, он ощутил себя словно бы внутри некоего круга, куда заказан вход любому из смертных, где он обречен пребывать до конца своих, увы, теперь уже недолгих дней в компании одной лишь собственной души.

Хотя… Он вскинул голову. Нет, кроме души, ему все же есть с кем делить одиночество. Небо по-прежнему простирает над ним свой голубой шатер, солнце светит ему так же, как и прежде, море ласково шумит у его ног, и волны, освещаемые закатными лучами, переливаются золотисто-пурпурным сиянием. Устремив взгляд на солнечный диск, который медленно скользил к горизонту, он восхищенно улыбнулся красоте и величию Божьего мира, который все еще принадлежал ему.

И в тот самый миг, когда он ощутил в себе спокойную готовность покориться любой участи, какая была ему уготована, душа его вдруг на короткий миг мысленно слилась с чьей-то духовной сущностью, определенно человеческой, не ангельской и не божественной. Словно мягкая ладонь коснулась его лба и щек, даря и обещая покой и участие.

Небывалое, упоительное чувство восторга от единения с неведомым другом, с родственной душой покинуло его столь же стремительно, как и возникло, и он снова ощутил себя одиноким, как никогда прежде.

Значит, путь его закончится здесь, на этом каменистом бретонском берегу. Громкое имя Фицуоренов, прославившихся еще во времена Вильгельма Завоевателя, канет в небытие. Утраченные земли не будут возвращены семье, а сыновья его сестры никогда не станут рыцарями. Все богатство рода составит золотое ожерелье с изумрудами, которое хранится сейчас в его дорожном мешке. Надо будет попросить святого отца, чтобы как-нибудь переправил его сестре в Лондон.

Но не наложит ли ее благоверный, этот презренный торговец, свою волосатую короткопалую ручищу на прощальный дар последнего из Фицуоренов? Купцам ведь вечно требуются деньги для расширения торговли… Впрочем, так ли уж все это важно? В следующем поколении благородство фамилии, ее традиции будут утрачены. Вот это, пожалуй, больше всего его сейчас огорчало: после его смерти некому будет отстаивать семейную честь. Мысль о высокой миссии, которая ему выпала, всегда наполняла душу Морвана надеждой и пламенной отвагой. Он верил, что добьется цели, которую поставил перед собой. Теперь же воспоминание об этом причиняло лишь боль…

– Сэр Морван!

Подавив вздох, он повернулся на звук голоса. К нему приближался Асканио, который, сняв доспехи, и облачившись в темный подрясник, все же куда больше походил на воина, чем на священника. Он дружески улыбнулся Морвану – от былой подозрительности, какую он выказал в их первую встречу, не осталось и следа – и присел возле него на мягкую траву.

– Я подумал, что вы, быть может, захотите исповедаться.

– Учитывая мое положение, это было бы не лишним, – принужденно улыбнувшись ему в ответ, сказал Морван.

– Боюсь, вы правы.

Процедура была недолгой. За последние месяцы, когда Морван Фицуорен и его отряд безуспешно пытались избежать встречи с чумой, у каждого из воинов не было ни времени, ни возможности предаваться каким-либо серьезным прегрешениям. Морван поведал святому отцу о прежних своих плотских грехах, на тот случай если на предыдущих исповедях какой-либо из них выскользнул у него из памяти. Когда с этим было покончено, Асканио не произнес ни звука.

– Вы родом из Италии? – спросил его Морван, только чтобы прервать молчание и рассеять порожденные им тягостные думы. – Если не секрет, как вы здесь очутились?

Асканио расправил плечи и вскинул голову. Теперь он снова был не святым отцом, а воинственным рыцарем.

– Два года назад я решил совершить паломничество в Сантьяго. По пути остановился в аббатстве Сент-Мин. В тех краях бесчинствовали разбойники, они грабили монастырских крестьян. Я убедил аббата дать им отпор, нанять воинов.

– Дельный совет.

– Неподалеку находился женский монастырь, там подвизались пятнадцать сестер и несколько юных послушниц. Разбойники попытались взять аббатство приступом, но одна из послушниц, девица шестнадцати лет от роду, оказалась искусной лучницей. Она отбила атаку этих негодяев, ранив четверых из них, включая главаря. Остальные предпочли убраться восвояси.

– И это была леди Анна? Неужели ее выгнали из монастыря за столь кровожадное деяние, которое отнюдь не приличествует Христовой невесте?