Читать книгу "Видео Иисус - Андреас Эшбах"

– Но ведь когда-нибудь я всё равно узнаю, – повторила она, наверное, уже в пятый раз за сегодняшний день. Речь шла о находке, которую сделал Стивен и которая, судя по всему, вызвала большой ажиотаж вокруг.

– Ты узнаешь это сегодня вечером, – сказал Стивен и одел брюки. Юдифь смотрела на него как ни в чём не бывало. Когда она перед этим вошла в его палатку, он стоял в трусах, а она уселась на кровать и давай его пытать насчёт находки. – Это долгая история. Если я тебе сейчас её расскажу, потом мне придётся всё повторять для Иешуа, а это мне лень.

– Просто ты хочешь меня заинтриговать.

– Ещё бы, конечно, хочу. Когда приедет твой брат?

– Через полчаса.

В ней было что-то жёсткое. Причина, наверное, крылась в том, что она в свои двадцать лет уже отслужила два года в израильской армии. Стивен с некоторым содроганием узнал, что это длинноногое, породистое существо может водить танк, с завязанными глазами собрать автомат меньше, чем за одну минуту, что она участвовала в боях с отрядами Интифады. А он видел войну только в кино.

– Может, нам лучше поехать на моей машине? А с ним встретиться уже в Тель-Авиве? – он кивком головы указал на свой мобильный телефон, который лежал на столе.

– Ты его уже не застанешь. Сейчас он, наверное, стоит в иерусалимских пробках.

– Ну ладно.

Он поправил рубашку – свою любимую рубашку из льна, хлопка и искусственного волокна – которую всегда брал с собой во все экспедиции. Её можно было носить без пиджака, и тогда она выглядела легко и непринуждённо, можно было с пиджаком – тогда она смотрелась элегантно, её можно было легко отстирать в холодной воде с мылом, и вида она не теряла. Он купил её когда-то в специализированном магазинчике в Нью-Йорке, по наводке одного из коллег из Исследовательского общества – человека, которому уже было под восемьдесят и который при всяком удобном случае рассказывал, как он в юности объехал земной шар на велосипеде.

Потом он надел пиджак. Тоже вещь, которую ему пришлось долго искать. Пиджак был лёгкий, прохладный в жарких краях и теплосберегающий в холодных, его можно было сунуть в багаж, свернув валиком, – он не мялся, а по цвету подходил к чему угодно. Вещь, конечно, тоже не дешёвая. Но он взял себе за правило – никогда и нигде не лишать себя возможности одеться со вкусом и по-деловому. В его грубого вида матросском вещмешке было припасено даже несколько галстуков; Юдифь их ещё не видела, иначе бы у неё появился лишний повод посмеяться над ним. Однако его опыт подсказывал: ничто не придаёт человеку такого чувства уверенности в себе, как знание, что он одет корректно. Ведь встречают по одёжке, провожают по уму. Когда приходится иметь дело с людьми, галстук может оказаться такой же решающей деталью, как револьвер в схватке с тигром.

Юдифь встала и подошла к выходу. Она отодвинула полог, и закатное солнце отбросило широкий, тёплый луч через всю палатку, через походную кровать и пыльный пол из утоптанной земли.

– Подъезжает такси, по-моему.

– М-м, – промычал Стивен, завязывая шнурки на ботинках. Ботинки, конечно, не могли блистать чистотой в такой обстановке. И прибраться в палатке не мешало бы; краем глаза он видел, что под кроватью по-прежнему лежит ящик для археологических находок, который он открывал не далее, как вчера, – плоский прямоугольный ящик из жести с накидной крышкой, в такие ящики при работе на месте находок ссыпают отработанную землю, чтобы позднее тщательно её просеять. Иногда в этой земле попадаются мелкие, но важные предметы: зубы, обломки костей, части украшений.

Но это всё подождёт до завтрашнего утра. Он сунул в карманы мобильный телефон и бумажник, проверив, достаточно ли в нём наличных денег.

– Кажется, они всё-таки собираются снимать фильм, – сказала Юдифь. – Ведь это у них камера, если я не ошибаюсь?

– Что? – Стивен подошел к ней сзади и выглянул через её плечо наружу, с наслаждением ощутив тепло её щеки, которой он едва не касался. От неё исходил волнующий запах, хотя он не мог бы сказать, чего.

– Вон та штука на треноге. Перед палаткой.

Стивен уставился на этот предмет, который действительно оказался камерой, обычно применяемой при киносъёмках. Двое людей Кауна возились около неё, закрепляя на штативе.

– Странно, – сказал он.

– Я же говорила, они хотят снимать фильм.

Стивен медленно покачал головой.

– Этого я и представить себе не мог. Чтобы Чингиз Хан отправился в такую дыру только ради того, чтобы снять фильм об археологических раскопках!

Постепенно он сам начал сомневаться, понимает ли он до конца, что здесь на самом деле происходит. Глядя то в сторону четырнадцатого ареала, то на пять мобильных домиков, пламенеющих в закатном зареве, то на странно безликих мужчин в фирменных комбинезонах N.E.W., копошащихся с кинокамерой, он вдруг почувствовал себя исключённым из событий, оттеснённым куда-то на край. То, что там разворачивалось, походило на действие фильмов, в которых совершались эпохальные открытия – обнаруживали инопланетян или древнего человека, и тут же набегали учёные, словно саранча, всё запирали, огораживали заборами, возводили крыши и повсюду устанавливали свои измерительные приборы.

Он ещё раз прокрутил перед мысленным взором всё происшедшее. Вчерашний день. Находка. Его собственная теория на этот счёт. Когда он думал о ней сейчас, она уже не казалась ему такой ясной. Что-то в ней не сходилось. С ней не вязалось то, что разворачивалось на месте находки теперь. И, может, даже к лучшему, что сегодня вечером он сможет всё это обсудить с Юдифью и её братом.

* * *

Его сосед по креслу в самолёте узнал его – как раз когда они пролетали над Альпами.

– Извините, а вы случайно не писатель Петер Эйзенхардт? – произнёс он ту сладчайшую фразу, которую не самые знаменитые писатели любят так же, как имена своих детей.

Да, сознался Петер Эйзенхардт, это он.

– Я читал несколько ваших книг, – сказал мужчина и назвал два романа, которые, к сожалению, принадлежали перу других авторов. – Мне очень понравилось, правда.

Эйзенхардт вымученно улыбнулся:

– Приятно слышать.

Тот представился, назвавшись Ури Либерманом, журналистом и зарубежным корреспондентом нескольких израильских газет, работающим в Германии. Он сказал, что живёт в Бонне, но раз в месяц летает на родину к жене и детям, для которых не удалось добиться длительной заграничной визы.

– А вы для чего летите в Израиль? – спросил он. – Турне с выступлениями? Или отпуск?

Петер Эйзенхардт отрицательно покачал головой.

– А, – догадался жизнерадостный иностранный корреспондент, которому на вид было лет сорок, и он пытался уравновесить свой высокий лысеющий лоб за счёт пышных прусских усов, – тогда, значит, вы собираете материал?

– Ну, примерно так, – согласился Эйзенхардт.