Читать книгу "Смерти нет - Всеволод Глуховцев"

И значит, город не проиграл эту войну. В разных местах руин, не зная друг о друге, люди жили и сражались. Искали друг друга, находили или нет, гибли и рождались. Жизнь не прекратилась, как ни старалась уничтожить ее нежить.

Уфа сильно вытянута по меридиану, в сравнительно узком промежутке между двумя реками: на востоке с севера на юг течет Уфимка, на юге и западе — с юга на север река Белая. Возник город в шестнадцатом веке как раз на этом южном отрезке Белой, много-много лет нехотя рос, а в тридцатые-пятидесятые годы двадцатого века случился невиданный прежде в этих местах бум градостроительства.

Километрах в двадцати севернее, на месте железнодорожной станции Черниковка, начали грандиозную стройку: сразу несколько нефтехимических заводов и один авиационный, точнее, авиамоторный. Вместе с заводами вырос и жилой сектор, который сперва назвали город Черниковск, а потом выстроили магистраль под названием проспект Октября и формально присоединили этот город-спутник к Уфе — так что долго столица Башкирии формой напоминала гантелю: два набалдашника, соединенные перемычкой.

Но время шло, город рос. Хотя расти ему вроде бы один путь — на север, туда он как раз почти не двигался: мешали эти чертовы нефтезаводы, жить возле них было невозможно, одно время даже пришлось отселять оттуда людей, из поселка Ново-Александровка, кем-то от большого ума выстроенного между двумя предприятиями. На запад шириться тоже было почти невозможно: там обрывисто уходил вниз крутой, сплошь лесистый правый берег Белой; да и левый представлял собою лес. Потому в конце двадцатого — начале двадцать первого веков город двигался на восток, к Уфимке, и перевалил через Белую на юге — те места считались элитными, их занимали частные угодья богачей.

А лет за пятнадцать до катастрофы, в 2013 — 2016 годах, все-таки начали осваивать земли на северо-востоке, в районе поселков Тимашево и Максимовка. В эти полтора десятка лет там были построены солидные массивы не очень престижного, зато недорогого жилья, где расселилась чуть ли не треть жителей Уфы...

И вот все это пошло прахом.

Над городским безлюдьем завывали ветры, шли дожди, облака, небо хмурилось, яснело, озарялось солнцем, лето сменялось осенью, осень — зимой. Гоблины — их было немного, они в сравнении с людьми твари совсем не плодовитые (что, впрочем, компенсируется длительностью их поганого существования) — заняли исторический центр, то есть южную часть Уфы. Главной их резиденцией стал квартал бывшего Гостиного двора: сам Двор, Технологический университет и оперный театр — вот их, гоблиново, гнездо.

Хотя и нечисть, они должны были питаться, как-то перемещаться по Земле, осваивать ее. Для этого им более-менее подходили автомобили, а раз так, то нужно и топливо. В сообразительности этим демонам не откажешь: они поняли значение нефтеперерабатывающих заводов. Да что там! Добравшись до цехов, они сумели разобраться в технологии и пустить производство — в мизерных количествах: две-три установки работали. Благо, запасы нефти в резервуарах имелись, а со временем эти гады научились и саму нефти добывать... Бензин у них получался дрянной, нечто вроде давно забытого шестьдесят шестого, а вот солярка — ничего, в меру. И в основном уроды катались на грубо подогнанных под свои габариты дизельных грузовиках.

На нефтезаводах — вернее, на одном, самом дальнем и самом большом, где и работали три перегонных установки, у гоблинов постоянно находился персонал. Он менялся — одни уезжали в город, другие приезжали, и так далее. Все казалось привычным, установки гудели, гнали бензин и дизтопливо, являлись бензовозы, забирали готовую продукцию... Паскудный гоблинский быт на Земле!.. Но всему свое время — вот и этой идиллии пришел конец.

К исходу лета 2052 года, где-то в середине августа, когда стало заметно холодать к ночи, на одной из установок случилась авария. Прекратилась подача тока — сломался питающий генератор. Это была крупная неприятность: процесс останавливать нельзя; и вся орава гоблинов сбежалась исправлять. Они когда уж очень коварные, а когда бестолковые — сбежались и давай топтаться, толкаться, рычать. Двое сцепились, стали грызться, кто-то еще встрял... Рев поднялся до небес.

И в этот миг, когда безобразные гиганты сгрудились все у подножья установки, с эстакады недалекого шоссе пыхнуло пламя.

Оно было как шаровая молния — понеслось параллельно земле. Гоблины, злобясь друг на друга, сперва и не заметили летящий к ним огненный шар, а когда увидали-таки, стало поздно.

Наверно, если б прилетела шаровая молния, эффект был бы тот же. Но то была не молния, а выстрел ПЗРК «Наваха» — последней земной разработки портативного ракетного оружия; что-то тогдашним генералам глянулись такие вот испанообразные названия... Самонаводящийся снаряд шел на температурный максимум — понятно, что им была раскаленная, как самовар, установка.

Взрыв полыхнул такой, что содрогнулась вся земля. В лесу сорвались с мест, залетали вороны, закаркали бешено. Огневой фонтан взмыл в небо, унося с собой девять свирепых созданий, — это была первая маленькая победа над ними в городе Уфе.

2

Бабай почти не помнил своих родителей.

Отца-то уж и знать не знал. Можно сказать, что и мать его не знала этого человека. Случайно встретила его в подвале бывшего супермаркета. Понравился?.. Да кто ж его знает. Противным не был, и ладно. Он и еще двое его друзей пробыли в этом подвале день и ночь — до утра, а там подались куда-то и сгинули навсегда. А у женщины через девять месяцев после того к четырехлетней дочке прибавился сынишка.

Была ли счастлива молодая мать?.. Нам не понять. Счастье для людей той эпохи изменилось так, что наши оценки вряд ли уместны. Оно как-то растворилось в буднях, борьбе, в каждодневной ненависти — оно поблескивало так, как искорки во тьме. Наверное, мать улыбнулась в тот миг, когда младенец явился на свет. А в миг следующий ей уже надо было думать о том, чтоб он выжил.

Он выжил. Это было непросто, но он выжил. Видно, его мать была хорошей матерью. Она сумела сохранить ему жизнь, пока он был совсем беззащитен. Конечно, она берегла бы его и потом, но смерть унесла ее, когда мальчику было пять лет.

Гоблины каким-то путем разнюхали, что группа людей прячется там, в бывшем микрорайоне Максимовка, в подвале супермаркета, — и нагрянули туда.

Бабай смутно помнил мать и тех людей, что жили тогда с ними, — но на всю жизнь в его память врезалась страшная картина.

Взрыв! — и обвалился потолок.

— Атас! — крикнул один парень — и тут же был убит.

В пролом обрушилась нечисть.

Рев. Вопли. Стоны. Выстрелы!

Кто-то из мужчин успел схватить ружья, открыть огонь — это не спасло их, но спасло детей. К счастью, враги не знали, что в убежище есть два запасных хода: жизнь научила людей быть предусмотрительными. Когда гоблины ворвались и кинулись на людей, девятилетняя сестра Бабая (тогда еще Руслана) подхватила мальчишку и кинулась бежать. Последнее, что он успел увидеть в родном своем подвале, — то, как один из мужчин бросился навстречу чудищам со здоровенным кухонным ножом в руке. Этим кинжалом он что есть сил ударил гоблина в пах — дикий рев сотряс стены, и страшная рука с когтями снесла храбрецу полголовы. Кровь хлынула рекой.