Читать книгу "Дар богов - Валентина Нурисламова"

— Надеюсь, вы не раздумаете мстить Лагерте, когда придет время, — добавил он и со всей силы воткнул нож в доски дубового стола, возле которого сидел.

— Не раздумаем, — коротко бросил Уббе, отвернулся и закопался в куче оружия, выбирая, какое еще требуется заточить.

— Наша мать не была безгрешна, — заявил Сигурд, отложил точильный камень и попробовал пальцем острие топорика. — Если уж на то пошло, изначально она отняла у Лагерты мужа и право жить в Каттегате. А еще она изменяла нашему отцу с Харбардом. И Харбарда она любила больше, чем отца.

— Сигурд! — строго сказал Уббе. Этот разговор случался уже не раз и никогда не приводил ни к чему хорошему.

— Не-ет, пусть продолжит, — процедил Ивар, не сводя с Сигурда взгляда. — Я хочу знать, что он на сей раз скажет про Харбарда и нашу мать.

— А почему же про нашу мать? — оскалился Сигурд, подкинув в руке топорик. — Может поговорим о том, что сделал Харбард с Ангрбодой?

*

Тем летом Ивару уже исполнилось пятнадцать. Бьерн созвал мужчин Каттегата в небольшой поход вдоль северного побережья, похожий на тот, с каких начинал отец. Уббе и Хвитсерк ушли с ним, Сигурд тоже хотел, но ему сказали, что он еще слишком юн, хотя дело было не в этом. Мать вынудила всех оставить его, чтобы Ивару не было обидно киснуть единственному из братьев дома. Сигурд злился, кричал на мать, уходил в лес и не появлялся по нескольку дней кряду, а Ивару при каждой встрече заявлял, что в следующем году точно пойдет в поход, потому что тогда ему будет уже семнадцать, и никто не сможет сказать, что он не настоящий мужчина!

Мать тоже злилась — часто и на всех. Возможно, она даже жалела, что поступила так с Сигурдом, но, конечно, никому не признавалась в этом. После того, как она неделю не разговаривала со служанками иначе, чем криком, и без устали гоняла их с пустыми поручениями, в Каттегат опять пришел Харбард. Мать выскочила ему навстречу, разъяренная как кошка, и кинулась на него чуть ли не с кулаками. Харбард подхватил ее под бедра, перекинул через плечо и молча унес в спальню, не обращая внимания на то, что она молотила его ладонями по спине и что есть сил брыкала ногами.

Они не появлялись до вечера. Сигурд, в гневе хлопнув дверью, опять ушел в лес. А Ивар теперь — в этот приход Харбарда — был уже достаточно взрослым, чтобы понимать, что означают доносившиеся из родительской спальни звуки.

Служанки возбужденно шептались, что Харбард не изменился ни капли: не прибавилось ни единой новой морщины на лице, ни одного седого волоса на голове, хотя с последнего его появления прошло почти десять лет.

Он вышел в общий зал чуть раньше матери и, завидев Ивара, первым делом подошел к нему:

— О, ты стал совсем взрослый, ты помнишь меня?

Ивар кивнул, хотя на самом деле помнил Харбарда плохо. Только то, что он приходил раньше, и что мать была рада ему, а вот как он выглядел — нет. И еще помнил слова Сигурда о том, что Харбард, кроме матери, отымел половину каттегатских женщин, и мать прогнала его, когда узнала.

А потом Харбард перевел взгляд на Ангрбоду. Она сидела на расстеленной на полу бараньей шкуре рядом с Иваром и штопала рубаху, которую он порвал на днях.

— Ты ведь Ангрбода, дочь Флоки и Хельги? — Харбард наклонился к ней, уперев в колени руки.

Она кивнула, не поднимая головы.

— Ты выросла такой красивой. Будто живое воплощение Фрейи, — сказал он.

Вообще-то Ангрбоду сложно было назвать красивой, как и Хельгу, и Флоки. Но Ивару все равно нравилось смотреть на нее, ее лицо притягивало чем-то другим — не красотой.

— Я совсем не похожа на Фрейю, — спокойно ответила Ангрбода и в очередной раз проткнула ткань иголкой.

— Ошибаешься, — покачал головой Харбард. — В каждой женщине есть Фрейя, каждая на нее в чем-то похожа.

— Но я еще не стала женщиной, — так же спокойно сказала Ангрбода и вытянула вверх иголку. Нитка с тихим шорохом прошла сквозь ткань.

Ивар понял, что краснеет, когда до него дошел смысл ее слов. С ним Ангрбода о таких вещах никогда не говорила. Он был уверен, что она, как и он сам, стесняется подобных тем.

— О-ох, дитя! — улыбнулся Харбард и, взяв лицо Ангрбоды в свои руки, приподнял его вверх. — Это лишь вопрос времени.

Она моргнула и подняла ресницы, посмотрев прямо на Харбарда. Ивар так и не смог понять, какое в ее глазах было выражение.

Мать наконец вышла в общую залу, на ходу пытаясь поправить взмокшие, слипшиеся волосы, и одарила Харбарда таким взглядом, после которого он сразу же отпустил Ангрбоду и выпрямился.

— Кажется, с появлением Харбарда мать стала меньше любить своего драгоценного Ивара! — смакуя каждое слово, проговорил Сигурд спустя пару недель.

Они с Иваром сидели за обеденным столом вдвоем, а из родительской спальни доносились ставшие уже привычными за это время звуки.

— Зато она не стала больше любить тебя! — процедил Ивар в ответ и оторвал зубами кусок от запеченной бараньей ноги.

Сигурд взял в руки нож и потрогал его острие кончиком указательного пальца.

— Ангрбоду ты тоже готов делить с Харбардом, как делишь с ним мать? — с едва скрываемой улыбкой поинтересовался он.

— Что?! — Ивар бросил баранью ногу на стол, промахнувшись мимо тарелки.

— А ты не знал? — Теперь Сигурд уже улыбался вовсю. — Харбард целовал Ангрбоду. На людях. В губы, как мужчина целует женщину. И не один раз. Все видели это. Как думаешь, они до сих пор только целуются или дело пошло дальше?

Ангрбоду Ивар нашел на побережье неподалеку от каттегатской пристани. Она явно недавно плавала и только что вылезла из моря: на тунике были темные пятна от влажной исподней рубашки, надетой под низ, а с мокрых волос все еще понемногу капала вода. Закатное солнце играло с волосами Ангрбоды, расцвечивая их яркими оттенками меди.

Ползать по песку Ивар ненавидел. Это было труднее, чем ползать по твердой земле, которая давала неплохую опору для рук. А еще песок вечно забивался под одежду, в штаны — особенно неприятно, и его приходилось вытряхивать оттуда, иначе можно было