Читать книгу "Сожги венец безбрачия - Евгения Халь"

Просто я сама часто задавала себе этот вопрос: почему мама такая холодная и отстраненная со мной?

Как-то так сложилось, что я папина дочка, а Витька, мой брат, мамин сын. Глупо, конечно. Хотя и папа в последние годы от меня отдалился. Но всё же перед смертью позвонил мне за несколько минут. Он очень хотел со мной попрощаться. Пытался что-то рассказать, но не успел. Задыхаясь с трудом выдавил одну фразу:

– Виноват я перед тобой, дочка. Очень виноват! Исправлю всё. Слушай меня внимательно…

И всё. Связь оборвалась. Его так и нашли с телефоном в руках.

За стеной что-то грохнуло. И как раз за этой стеной находилась кухня Светы.

– Господи боже мой! Мои спиногрызы сейчас весь дом разнесут! Вылитый их папаша. Ни на минуту оставить нельзя! – Света вскочила и, теряя домашние тапки, помчалась к себе проверять: осталось ли что-то от квартиры после проделок ее близнецов.

Я села за кухонный стол, открыла ноутбук и попыталась подготовиться к завтрашним занятиям. Но мысли метались между козлом Алексом, который меня бросил, и Матвеем, который неожиданно вызвался помочь.

В клинику Матвея я приехала на пятнадцать минут раньше, сгорая от нетерпения. Неужели он сможет мне помочь? Может быть, и в моей жизни, наконец, начнется светлая полоса? Собственно, клиника представляла собой небольшую приемную, посреди которой гордо восседала пожилая и очень приветливая секретарша.

– Матвей Андреевич уже закончил с предыдущим пациентом. Вы можете зайти, – она указала на черную дверь в углу приемной.

Я пошла к двери, взялась за ручку и в этот момент дверь резко распахнулась и больно стукнула меня по лбу. Из глаз едва не посыпались искры.

– Японский бог! – раздался над ухом густой бас. – Я вас убил. Честное слово! – сильные руки подхватили меня и усадили на стул.

Надо мной склонился здоровенный мужик с широченными плечами. Он озабоченно вгляделся в мое лицо.

– Вы как? Видите меня? В глазах не двоится? – он буквально пополам сложился, положив руку мне на плечо.

– Сейчас лед принесу, у нас есть, – секретарша метнулась к маленькому холодильнику возле окна.

– Не нужно, – отмахнулась я. – Уже все в порядке. Жить буду.

– Не, девушка, вы с этим не шутите! Я вам как бывший боксер говорю: когда по голове прилетает, нужно в больницу ехать. А вдруг сотрясение мозга?

Я хотела ответить, что мой мозг так привык регулярно сотрясаться, что ему уже все равно: ударом больше или ударом меньше. Но не успела. Едва открыла рот, как в приемную зашел Матвей.

– Что здесь происходит? – он склонился надо мной.

– Матвей, я только что чуть не убил твою самую красивую пациентку, – виновато пробасил здоровяк.

– Никита, есть в этой жизни что-то, что ты еще не сломал? – Матвей неожиданно ловко и быстро оттянул мое веко, всматриваясь в зрачки. – В глазах не двоится? Вот так не кружится? – он осторожно повернул мою голову вправо и влево.

– Да нет, всё хорошо, – я встала.

– Точно не кружится, когда ты встала? – Матвей подхватил меня под руку.

– Точно.

– Вот я же и говорю: давайте в больницу отвезу, а то мало ли. Док, ну скажи ей! Ты же, как мозгоправ должен знать, что мозги лучше проверять, – сказал здоровяк.

– Никита… – Матвей замолчал, и я поняла, что ему очень хочется отпустить едкое замечании насчет мозгов здоровяка.

Капли яда готовы были сорваться с его языка, но медицинская этика победила.

– Всё, что мог, ты уже сделал. Иди-ка лучше домой, – Матвей похлопал здоровяка по плечу.

– До свидания, принцесса! – Никита прижал огромную лапищу к груди.

На его лице было написано такое явное огорчение, что я не выдержала и рассмеялась:

– Хорошего дня! – я вложила в эту фразу всю свою доброжелательность.

Шагнув из приемной вслед за Матвеем, я словно попала в другой мир. Мы оказались в маленьком, узком и полутемном коридоре. В темно-синих стенах, обитых тканью, утопала россыпь светильников в виде звезд. Несколько шагов – и мы оказались в кабинете Матвея. Я невольно ахнула. Здесь тоже было полутемно. Одну стену занимал огромный аквариум с синей подсветкой. Возле него стояла черная, кожаная, анатомически изогнутая кушетка. Напротив стояло удобное кресло возле письменного стола из черного дерева.

Матвей опустился в кресло и жестом пригласил меня сесть на кушетку.

– Какая красота! – восхитилась я, разглядывая аквариум. – Такой интересный декор! Чувствую себя в подводном царстве.

– Это не декор, – улыбнулся Матвей. – Это часть терапии. Вода помогает сконцентрироваться. Мы попытаемся достучаться сначала до твоей памяти еще до рождения, то есть эмбриональной. А потом до генной памяти предков.

– То есть, фактически, до моих прошлых жизней? – уточнила я.

– Можно и так сказать, хотя я не очень люблю это определение. Лаура, пойми, это не мистика, не эзотерика, и тем более, не колдовство. Всё это хранится в нашем мозге. И нам нужно это достать. То, что ты называешь венцом безбрачия и проклятием – это не нечто паранормальное. Это психокод. Нейролингвистическое, то есть, словесное программирование тебя на эмбриональном уровне. Когда-то очень давно кто-то внушил тебе эту установку, намертво вбил ее в голову. Может быть, даже специально. А может быть, нечаянно. Родители так часто делают, совершенно не задумываясь, что у каждого слова, сказанного ими ребенку в раннем возрасте, могут быть непредсказуемые последствия. Вот эти все родительские поучения: «Из тебя ничего путного не получится, полы мыть пойдешь, ничего не добьешься, потому что ты ленивый, никчемный и неорганизованный» они очень опасны. Особенно у девочек, так как женщины больше восприимчивы. Мамы и бабушки часто ворчат: «Посуду не помыла, комнату не убрала, кто тебя такую замуж возьмет?» Это и есть словесное, то есть, научными словами: нейролингвистическое программирование. Это чистые психокоды, определяющие наше поведение на много лет вперед.

– То есть, как вы яхту назовете, так она и поплывет? – уточнила я.

– Совершенно верно, – обрадовался Матвей. – А ты умница. Сразу ухватила суть. Многим тяжело это понять с первого раза.

– Хорошо, как это работает, когда ребенок уже родился и растет, я поняла. Но ты, Матвей, сказал про эмбриональный уровень. То есть, когда я была зародышем, меня уже кто-то поучал? Так?

– Нет, Лаура, не так.

Матвей встал, подошел ко мне, сел на кушетку и взял меня за руки. Неожиданно от его физической близости у меня закружилась голова. От него пахло сложным мужским букетом: дорогим одеколоном, шампунем для волос и… неуловимой и притягательной силой. Словно воздух качнулся вокруг меня, обволакивая, успокаивая, и, к моему великому ужасу, возбуждая. Странно, что вчера утром, когда мы проснулся в гостинице в