Читать книгу "Капитан Памфил - Александр Дюма"

— Ищи!

Лав немедленно поднялся на задние лапы и принялся танцевать.

— Смотри-ка! — произнес Александр, опустив приклад ружья на землю и уставившись на своего пса. — Похоже, Лав, помимо своего университетского образования, обладает еще и склонностью к изящным искусствам. Кажется, я сделал очень удачное приобретение.

И все же, поскольку Александр покупал Лава для охоты, а не для танцев, он, воспользовавшись минутой, когда тот встал на все четыре лапы, приказал ему более выразительным жестом и громким голосом:

— Ищи!

Лав улегся, вытянулся, закрыл глаза и притворился мертвым.

Александр, взяв лорнет, посмотрел на Лава. Умное животное застыло в совершенной неподвижности: ни один волосок на его шкуре не дрогнул, можно было поверить, что он уже сутки как скончался.

— Это очень мило, — продолжал Александр. — Но, друг мой, сейчас совершенно не время предаваться забавам: мы явились охотиться, так и будем охотиться. Ну, скотина, давай!

Лав не шелохнулся.

— Сейчас увидишь! — сказал Александр, выдернув из земли жердь, подпиравшую горох, и направился к Лаву с намерением обломать ее о спину собаки.

Едва Лав увидел палку в руках у хозяина, он вскочил и с удивительно смышленым видом стал следить за всеми его действиями. Заметив это, Александр отложил наказание и, надеясь, что на этот раз собака, наконец, послушается его, протянул перед Лавом жердь и в третий раз приказал:

— Ищи!

Лав собрался с силами и перепрыгнул через палку.

Он восхитительно умел делать три вещи: танцевать на задних лапах, притворяться мертвым и прыгать через палку в честь короля.

Александру в ту минуту третий талант показался не более ценным, чем два других, и он сломал палку о спину Лава, с воем убежавшего после этого к нашему охотнику.

Когда Лав бежал к нему, тот выстрелил, и совершенно случайно невезучий жаворонок, в которого он попал, свалился в собачью пасть. Лав, возблагодарив Провидение за такую благодать и не разбираясь, была ли птичка зажарена, быстро проглотил ее.

Наш охотник набросился на несчастного пса с самыми ужасными проклятиями, схватил его за горло и сжал с такой силой, что вынудил разинуть пасть, как ни мало тому хотелось это делать. Охотник в бешенстве засунул руку ему в глотку и вытащил оттуда три перышка из хвоста жаворонка. Что касается тела, о нем следовало забыть.

Законный владелец жаворонка поискал в кармане нож, собираясь выпотрошить Лава и таким образом вновь вступить в обладание своей дичью. Но на его беду и к счастью для Лава, накануне вечером он одолжил нож жене, чтобы заранее заточить вертела, на которые он нанижет своих куропаток, и та забыла вернуть ему оружие. Вынужденный вследствие этого прибегнуть к менее жестокому способу расправы, он ударил Лава ногой с такой силой, что мог бы выбить ворота, бережно спрятал в свой ягдташ три спасенных перышка и изо всех сил крикнул Александру:

— Будьте спокойны, дорогой мой, никогда больше я не стану охотиться вместе с вами: ваш прохвост Лав только что сожрал у меня великолепную перепелку! Ах, негодяй, только подойди!..

Лав и не думал к нему подходить. Напротив, он со всех ног улепетывал в сторону хозяина, доказывая тем самым, что, если разобраться, он все же предпочитал удары палкой пинкам.

Между тем жаворонок пробудил аппетит Лава, и пес, поскольку время от времени перед ним взлетали особи, принадлежавшие, казалось, к той же породе, стал бегать во всех направлениях, явно надеясь, что в конце концов ему снова выпадет такая же удача.

Александр с большим трудом поспевал за ним и на бегу проклинал себя: Лав шел по следу зверя способом, противоположным тому, что был принят у других собак, то есть носом кверху и хвостом книзу. Это означало, что зрение у него было лучше обоняния, и подобная перестановка физических свойств была несносной для хозяина собаки; Лав бежал в сотне шагов впереди него, поднимая дичь на расстоянии двух ружейных выстрелов и лаем загоняя ее в кусты.

Так продолжалось весь день.

К пяти часам вечера Александр проделал примерно пятнадцать льё, а Лав — больше пятидесяти; один изнемог от крика, другой — от лая; что касается охотника, то он, окончив свою миссию, распростился с обоими и отправился стрелять бекасов в болотах Пантена.

Внезапно Лав сделал стойку.

Эта стойка была такой крепкой, такой неподвижной, что можно было подумать, будто он, подобно собаке Кефала, обратился в камень. Для Александра это зрелище было так ново, что он, забыв об усталости, побежал сломя голову, боясь, не собьет ли Лав свою стойку, пока он приблизится на расстояние выстрела. Но ни малейшей опасности не было: Лав прирос к земле всеми четырьмя лапами.

Оказавшись рядом с ним, Александр проследил за направлением его взгляда и увидел, что он устремлен на пучок травы, в котором мелькнуло что-то серенькое. Решив, что это отбившаяся от своей стаи молодая куропатка, и более полагаясь на свой картуз, чем на ружье, он положил оружие на землю, снял картуз и, подкравшись поближе, как делает ребенок, когда хочет поймать бабочку, накрыл им неведомую добычу. Торопливо просунув руку под картуз, он вытащил лягушку.

Другой отбросил бы ее шагов на тридцать; Александр, напротив, подумал, что, поскольку Провидение таким чудесным образом посылает ему это привлекательное животное, у него есть на лягушку какие-то тайные виды и она предназначена для великих свершений.

Вследствие этого он бережно поместил ее в свой ягдташ, благоговейно принес к себе домой, сразу по возвращении переселил в банку, из которой мы накануне доели последние вишни, и вылил ей на голову всю оставшуюся в графине воду.

Такая забота могла бы показаться невероятной со стороны человека, который обзавелся лягушкой менее сложным способом, чем это сделал Александр; но Александр знал, во что ему обошлась эта лягушка, и обращался с ней соответственно.

Она обошлась ему в шестьсот шестьдесят франков, не считая разрешения на ношение оружия.

IV

КАК КАПИТАН ПАМФИЛ, КОМАНДУЮЩИЙ ТОРГОВЫМ БРИГОМ «РОКСОЛАНА», ПООХОТИЛСЯ НА БЕРЕГАХ РЕКИ БАНГО БОЛЕЕ УДАЧНО, ЧЕМ ЭТО СДЕЛАЛ АЛЕКСАНДР ДЕКАН НА РАВНИНЕ СЕН-ДЕНИ

— О! — произнес доктор Тьерри, войдя в мастерскую на следующий день. — У вас новый жилец.

Не обращая внимания на дружеское ворчание Тома и пленительные гримасы Жака, он направился к банке, содержавшей мадемуазель Камарго, и погрузил в нее руку.

Мадемуазель Камарго, не зная о том, что Тьерри весьма сведущий врач и чрезвычайно умный человек, стала грести лапками и поплыла по кругу так быстро, как только могла; но это не помешало доктору в следующее мгновение схватить ее за заднюю лапку и извлечь головой вниз из ее жилища.

— Ах, вот как! — сказал Тьерри, вращая ее примерно так же, как пастушка крутит веретено. — Это rana temporaria[10], взгляните: ее назвали так из-за этих двух черных пятен, идущих от глаз к барабанным перепонкам; она может жить как в проточной воде, так и в болотах; некоторые авторы называют ее немой лягушкой, потому что она квакает под водой, в отличие от зеленой лягушки, способной квакать лишь над водой. Будь у вас две сотни таких, я посоветовал бы вам отрезать у них задние лапки, приправить их, как фрикасе из цыплят, послать к Корселе за двумя бутылками бордо-мутона и пригласить меня на обед. Но, поскольку у нас всего одна лягушка, мы удовольствуемся тем, что, с вашего позволения, проясним с ее помощью один до сих пор не решенный научный вопрос, хотя на этот счет существует мнение, поддерживаемое многими естествоиспытателями, а именно: эта лягушка может оставаться без еды в течение шести месяцев.