Читать книгу "Буря и пламя - Элейн Хо"

искал, а ты все это время сидела одна-одинешенька у старого пня, плакала и звала меня. Помнишь?

Рассказ всколыхнул смутные воспоминания.

– В детстве я была такой плаксой, – проговорила Эрис. – Да ей и остаюсь.

– Я понял, что твои побеги не прекратятся. И научил тебя ориентироваться по солнцу и звездам. – Отец крепче сжал руку Эрис. Взгляд Виктории был холодным и пронзительным, у отца же за десятилетия тяжелых трудов в поле он успел помутиться. – Ты же можешь отсюда сбежать, так почему все еще здесь?

Эрис вздрогнула.

– Ну… я… – Девушка скользнула по комнате рассеянным взглядом, подыскивая ответ. – Я ведь вас всех люблю! Да и ты болеешь. Я не могу сейчас уйти.

– В тебе течет моя кровь. Я умею ориентироваться, этому меня научил отец, – произнес он. – Мы, видать, из семьи рыбаков, которым пришлось навсегда сойти на берег, когда шторма стали мешать промыслу. Может, мы чересчур часто теряли курс в море. – Отец рассмеялся, а после закашлялся. – Моя кровиночка, моя радость. Я ведь, как и ты, любил исследовать лес, топтать грязь у ручейков. Постоянно сбегал, а отец ловил меня и давал подзатыльники. Только меня это не останавливало…

– Но потом ведь перестал?

Отец кивнул.

– Когда отец постарел – подай, пожалуйста, вон ту подушку, – я перестал убегать. Мне пришлось работать, чтобы кормить его. А потом и вас, моих дочурок.

– Можно вернуться вместе, – предложила Эрис, – когда ты поправишься. Переберемся домой ради воспоминаний.

– О, это было бы чудесно. Дом, леса, в которых мы играли… – Отец погладил младшую дочь по голове. – Я уже и забыл, каково это – быть свободным.

Эрис сосредоточенно катала в пальцах пустой пузырек. А ведь совсем недавно отец мог подхватить ее, даже не охнув. И ему нисколько не помешало бы то, что дочка тут же начала бы молотить его по груди маленькими ножками и плакать, отказываясь идти домой. В ответ на все ее крики он сказал бы только: «Да, знаю». А теперь этот самый несгибаемый человек лежал перед ней, тощий как скелет, и каждый вздох давался ему с трудом, будто на грудь кто-то взвалил огромный камень.

До чего тяжело ей было смотреть, как старость потихоньку превращает ее отца в младенца.

Она быстро-быстро заморгала, чтобы на глаза не навернулись слезы. Все заволокла темнота – свет просто не успевал просочиться под веки. Пузырек выпал из рук.

– Я же вижу, что ты тут несчастна, – сонным голосом пробормотал отец.

– Никуда я отсюда не денусь, пока ты в таком состоянии, – возразила девушка. – Кто о тебе позаботится? У Стаци – Сивас и богадельня. Виктории не дождешься дома. – Эрис поджала губы, чтобы не сказать лишнего.

Но не получилось.

– В ту ночь, когда ты пропал, мы страшно испугались – думали, ты уже не вернешься, – выпалила она.

Отец слабо коснулся ее руки.

– Простите меня.

– Ты же побывал по ту сторону трещины в горе, правда? – шепотом спросила она, снова не сдержавшись. Черный силуэт, глядящий на нее из разлома, не покидал ее снов. – Что ты там видел?

Ответа Эрис так и не дождалась. Отец закрыл глаза, а кожа на его шее, между ключицами, стала приподниматься и опускаться в такт поверхностному дыханию. Эрис встала – осторожно, чтобы только не скрипнула кровать, – вышла из комнаты, закрыла за собой дверь и поднялась по лестнице, выложенной кафелем, на верхний этаж виллы.

Здесь было что-то вроде чулана, где хранились ведра, тряпки, инструменты, но Эрис решила поселиться именно тут. Разрыв ногой хлам и сдвинув его к стене, девушка добралась до кровати. Виктории не нравилось, что все эти инструменты хранятся в доме – она говорила, что с ними комната похожа на бедняцкую хибару, а вот Эрис хотелось окружить себя ими. Все эти «уродливые предметы» помогали держать дом в чистоте, пусть даже Виктория и предпочитала делать вид, что их не существует. Комната полностью устраивала Эрис – главное, что там можно было открывать окно и смотреть на крошечный кусочек неба.

Девушка устроилась на соломенном тюфяке так, чтобы небо и сейчас было видно. Если сощуриться посильнее, получалось даже различить на нем Полярную звезду. Эрис достала из ботинка кинжал, отделанный змеиной кожей, и принялась вертеть его в пальцах, вперив взгляд в потолок, пока ум не затуманился сном.

В ту ночь ей приснился тополевник – только шире и выше, чем тот, где она играла в детстве. И Эрис снова побывала у трещины в горе, где высилась остроконечная черная тень. Сегодня та принадлежала старинному кораблю, который потерпел крушение и прибился к берегу. Эрис взошла на его борт. Деревянная палуба скрипела у нее под ногами, пока она искала по ящикам дневник судового экипажа и грезила о сундуках, в разверстых пастях которых мерцает золото и серебро. Влажный морской туман холодил лицо. Свесившись с поломанной кормы, она выкрикивала мудреные моряцкие термины.

Десять лет она ждала того дня, когда сможет разгадать тайну тени. И твердо решила, что получит ответ завтра.

Глава четвертая

Эрис присела на своем тюфяке, объятая смятением и тревогой.

– Нам здесь не рады, – произнес мальчишеский голос.

– Только и слышу, что твое нытье, и в кого у тебя только такой голос визгливый?.. – сердито парировал другой, девичий. – Уж лучше бы ты у него помощи так же громко попросил.

– Он нас не слышит. Придется тебе напрячь все силы.

Девочка что-то недовольно проворчала, а потом ее заглушил грохот ломающегося камня.

В комнате было еще темно: Эрис проснулась слишком рано. Голоса затихли. Наверное, это отголоски сна, подумала девушка, пожав плечами. Бледные лучи пробивались сквозь закрытые окна ее чердака.

Эрис нахмурилась. Прежде она окон никогда не закрывала.

Священники делали ежедневный утренний обход. Их приглушенные голоса просачивались в комнату.

– Тварь лжива, будьте осторожны, не слушайте то, что она нашептывает…

Девушка скользнула взглядом по своим доспехам и простонала. Приказ Виктории еще предстояло выполнить. Она судорожно думала, как выкрутиться, чтобы не пришлось забирать деньги у Мэтью. Украсть у кого-то? Она маленькая, так что сможет незаметно шмыгнуть в толпу. Правда, ее могут узнать – за время службы в пехоте она не раз общалась с горожанами, но ведь город такой большой! Впрочем, искусству карманников ее никто не обучал, и, где найти учителя, она не представляла. Если Виктория узнает, что сестра занялась воровством… Эрис содрогнулась от одной мысли об этом, натягивая броню.

Оконное стекло было завешено толстой черной паутиной. Эрис осторожно толкнула его, но тщетно – тогда она еще несколько раз повторила попытку с крепнущей настойчивостью. Наконец паутина с треском порвалась, а окно открылось. Перед глазами девушки раскинулось темно-зеленое море.

Розовый сад захватил весь дом, устлал заднюю стену ковром из пышных фиолетовых, красных, розовых и белых бутонов. Некоторые цветы раскрылись так широко, что было видно пестики, а некоторые – размером с небольшой кочан капусты – плотно сомкнули десятки лепестков. Взгляд Эрис привлек ярко-желтый островок треугольных цветов с алыми сердцевинками. Она полной грудью вдохнула свежий, сладкий аромат, сменивший запах масла и сандаловых благовоний, успевший порядком ей надоесть за последние годы.

Эрис свесила ноги в окно и принялась ими болтать, жадно разглядывая сад. Наверняка это добрый знак. Может, если отцу и впрямь станет лучше, они снова побывают у той горы, заглянут в расщелину, и все ее вопросы отпадут сами собой.

Она бросилась вниз по лестнице и выскочила во двор. Розовые стебли, пробившиеся сквозь мозаику, сместили некоторые камни, и теперь они вздымались и теснили друг дружку. У стены сновала стайка шмелей – они искали те розы, что были поплоще и раскрылись шире всего, чтобы напиться нектара. Эрис присела на корточки, чтобы лучше их рассмотреть, и улыбнулась, наблюдая за тем, как они перебирают пестики маленькими лапками.

Уступив более плоские цветки шмелям, Эрис отправилась искать тот, который понравился бы отцу. Ее выбор пал на крупную алую розу без шипов, проросшую сквозь мозаику. Стоило к ней прикоснуться, и лепестки раскрылись еще сильнее, обнажив зеленоватую сердцевину.

Вертя короткий стебелек в пальцах и напевая себе под нос, девушка поспешила к отцу в спальню.

– Розы сегодня просто загляденье! – воскликнула она, распахнув дверь, и переступила порог. – Если и дальше будут так быстро расти, придется самой за ними ухаживать!

Отец лежал с закрытыми глазами. Его смуглая кожа приобрела синеватый оттенок.

– Пап? – Эрис положила цветок в изножье кровати. Рука отца лежала на том же