Читать книгу "Отбор. Элита. Единственная - Кира Касс"

что лишил тебя шанса вырваться из этого болота.

– Аспен, но я не люблю его. Он мне даже не нравится. Я вообще его не знаю.

– Его никто не знает. Впрочем, в этом-то вся и соль. Вдруг он тебя заинтересует?

– Прекрати. Я люблю тебя.

– А я – тебя. – Он подкрепил свои слова долгим поцелуем. – И если ты меня любишь, то сделаешь это, иначе я изведусь от мысли о том, что могло бы быть.

Когда он перевел разговор на себя, у меня не осталось ни единого шанса. Не могла я сделать ему больно, ведь я изо всех сил старалась облегчить ему жизнь. И потом, я не сомневалась, что в финал мне не попасть никогда в жизни. Так почему бы в самом деле не подать эту заявку, чтобы все наконец от меня отстали?

– Умоляю тебя, – выдохнул он мне в ухо.

По коже снова побежали мурашки.

– Хорошо, – прошептала я в ответ. – Я это сделаю. Но ты должен знать, что я не стремлюсь стать какой-то там принцессой. Все, чего я хочу, это быть твоей женой.

Он погладил меня по волосам:

– Ты ею будешь.

Наверное, это все из-за света. Вернее, из-за его отсутствия. Потому что я могла бы поклясться, что в глазах у Аспена блеснули слезы. Ему пришлось пережить многое, но плачущим я его видела всего однажды – когда его младшего братишку выпороли на площади. Малыш Джемми стащил с лотка на рынке какой-то фрукт. За такой проступок взрослого ждал бы скорый суд, а затем, в зависимости от ценности украденного, тюремное заключение или смертная казнь. Джемми было всего девять, так что его просто высекли. У матери не было денег, чтобы отвести его к нормальному врачу, в итоге на спине у мальчика остались ужасные рубцы.

В ту ночь я караулила у окна, чтобы не пропустить, если Аспен решит пробраться в наш домик на дереве. Когда он показался, я юркнула следом. Он целый час плакал в моих объятиях, твердя, что, если бы только работал больше, если бы справлялся лучше, Джемми не пришлось бы пойти на воровство. Нечестно, что Джемми пострадал из-за его, Аспена, никчемности.

У меня разрывалось сердце, потому что это было не так. Но говорить ему об этом было без толку, он все равно бы не послушал. Аспен взваливал на себя ответственность за всех, кого любил. И каким-то непостижимым образом я входила в число этих людей. Поэтому я изо всех сил старалась облегчить ту долю бремени, что была связана со мной.

– Ты не споешь мне? Что-нибудь хорошее на сон грядущий?

Я улыбнулась. Люблю ему петь. Я придвинулась к нему поближе и негромко завела колыбельную.

Он несколько минут слушал меня, потом его пальцы рассеянно скользнули по моей шее вниз. Он расстегнул ворот моей рубашки и принялся целовать шею. Потом закатал и без того короткий рукав и стал покрывать поцелуями руку. У меня сжалось горло. Он делал так почти каждый раз, когда я ему пела. Думаю, мое прерывистое дыхание доставляло ему больше удовольствия, чем само пение.

Вскоре мы уже сплелись на грязном тонком коврике. Аспен перевернулся так, чтобы я оказалась сверху. Я перебирала его взлохмаченные волосы, совершенно загипнотизированная этим ощущением. Он продолжал исступленно меня целовать. Его пальцы скользили по моей талии, спине, бедрам, впиваясь в кожу. Я каждый раз удивлялась, не обнаруживая потом синяков.

Мы были осторожны и ни разу не дошли до того, чего нам обоим так хотелось. Достаточно и того, что мы нарушали комендантский час. И все же, несмотря на все ограничения, мне трудно было представить, что кто-то в Иллеа мог испытывать бо́льшую страсть, чем мы.

– Америка Сингер, я люблю тебя. И буду любить всю жизнь, – произнес он дрогнувшим голосом, и у меня защемило сердце.

– И я люблю тебя. Ты всегда будешь моим принцем.

Он целовал меня, пока не догорела свеча.

Прошел, наверное, уже не один час, и у меня закрывались глаза. Аспен никогда не переживал о том, что не выспится сам, только о том, что не даст отдохнуть мне. Пора было прощаться. Я устало спустилась по лестнице, прихватив пустую тарелку и честно заработанную монетку в один цент.

Когда я пела, Аспен буквально впитывал каждый звук. Время от времени, когда ему удавалось что-то заработать, он платил мне за пение один цент. Лучше бы он отдавал эти деньги своим родным. В их семье без преувеличения каждый цент был на счету. Но с другой стороны, эти монетки – потратить их у меня не поднималась рука – служили напоминанием о том, на что Аспен готов был ради меня, как много я для него значила.

Вернувшись к себе в комнату, я вытащила из тайника небольшую склянку, заполненную медяками, и отправила туда сегодняшнюю монетку. Она весело звякнула. Потом я минут десять ждала у окна, пока не увидела, как Аспен в темноте спустился с дерева и побежал по тропинке к дому.

Некоторое время я лежала без сна, думая об Аспене и о том, как сильно я его люблю и как чудесно знать, что он отвечает мне взаимностью. Я казалась себе особенной, бесценной, незаменимой. Ни одна королева, наверное, не чувствовала себя более важной, чем я.

Так, с этой греющей сердце мыслью, я и уснула.

Глава 3

Аспен был во всем белом и похож на ангела. Мы по-прежнему находились в Каролине, но вокруг ни души. Нам больше никто и не нужен. Аспен сплел мне из прутиков корону, и мы наслаждались обществом друг друга.

– Америка! – Голос матери ворвался в сладкий сон петушиным криком.

Она включила свет, и я принялась тереть кулаками глаза, пытаясь унять резь.

– Просыпайся. Я хочу кое-что тебе предложить. – Я бросила взгляд на будильник. Самое начало восьмого. Сколько же я проспала – часов пять?

– Ты хочешь мне предложить еще поспать? – пробурчала я.

– Нет, солнышко, давай садись. Мне нужно обсудить с тобой кое-что серьезное.

Я заставила себя сесть на постели, помятая и всклокоченная со сна. Мама принялась хлопать в ладоши, словно это могло как-то ускорить процесс.

– Давай, Америка, просыпайся.

Я зевнула. Дважды.

– Ну и что ты хочешь?

– Чтобы ты подала заявку на участие в Отборе. Я считаю, что из тебя выйдет отличная принцесса.

Я не готова была обсуждать