Читать книгу "Вода в решете. Апокриф колдуньи - Анна Бжезинская"

животных в загон. У нас был бы собственный дом с хлебной печью, сундуками для приданого и погребом, где висели бы сыры и куски копченого сала, а зимой, в праздник Нового света, муж вручал бы ей золотую монету в знак веры и обещания неисчерпаемой радости, что ждет нас после слияния со светом.

Подтверждаю, синьор, что я все время бегала за канатчиком Бирино, как мул за морковкой, веря, что он заберет нас в свой дом, пока моя мать не начала прятать свой новый грех под юбкой, а так как осень в тот год выдалась особенно холодной, долгое время никто не догадывался, что она носит под ней. Наконец однажды она не пошла за мулами, а слегла в хлеву, где мы держали коз и кур, принялась выть и стонать на соломе. Я разрыдалась от страха, что она умрет и оставит меня совсем одну, но мать сухо, как всегда, велела мне уйти. В конце концов ей все же потребовалась моя помощь, когда ребенок выпал у нее из живота и она не смогла поднять его сама и перерезать пуповину. Да, так мне пришлось привести в мир своего брата. Не верьте поэтому негодникам, которые напоют вам, будто бы он не был отсюда родом, что якобы его выкрали из колыбели и спрятали в нашей деревне, потому что он на самом деле внук графа Дезидерио; дескать, король Эфраим потребовал выдать ему ребенка, а мамка подменила его на сосунка прачки, купленного за четыре серебряных талера, истинного же наследника принесла к нам, в Интестини, где никому не придет в голову искать его, а маленького бастарда тем временем по приказу Эфраима утопили в мешке как кота. Честно говоря, рассказывают и другие истории, но, поверьте, кем бы ни стал позже мой брат Вироне, в самом начале он был только скользким от пленки, крови и слизи куском мяса, которого мать – не без труда – вытолкнула из своего чрева, успешно распугав всех честных поклонников.

Такова правда, изреченная под присягой женщиной, именуемой Ла Веккья, и зачитанная ей в присутствии трех свидетелей. Оная подтвердила соответствие изложенного ее собственным словам, а также заявила, что не укрыла и не умалила ничего в своем рассказе, дабы обелить себя в наших глазах.

Записано доктором Аббандонато ди Сан-Челесте, епископом сего трибунала, засвидетельствовано его собственной рукой.

III

В деревне Чинабро в приходе Сангреале, в священном зале трибунала, утром в пятницу, пятнадцатого дня мая, в праздник Святой Бенедикты, мученицы, покровительницы убогих дев, инквизитор, доктор Аббандонато ди Сан-Челесте в присутствии инквизиторов Унги ди Варано и Сарто ди Серафиоре, а также свидетелей: падре Фелипе, пресвитера церкви упомянутого прихода, и падре Леоне, исповедника и духовного наставника Его Сиятельства наместника, а также падре Лапо, проповедника оного наместника, людей благочестивых и сведущих в законах, будучи участником предшествующих слушаний, приказал привести названную Ла Веккья к ним снова, что и было исполнено.

Ответствую далее, что вечер, когда я увидела дракона, был необычайно теплым и с миндальных деревьев сыпались отцветшие цветы, когда мы шли через луг к деревенской околице под злословие детей вермилиан. Потому что, да будет вам известно, синьор, наши соседи никогда не упускали случая напомнить моей матери, что она всего лишь кусок навоза, прилипший к подошвам своих набожных и трудолюбивых ухажеров. В тот день, однако, я не обижалась на их оскорбления и нет, синьор, я не думала вообще, почему мама, обычно стыдливая и покорная, решила ради пустого, непристойного развлечения выйти одна после наступления темноты за стену, к замку, и к тому же без мужчины, что защитил бы ее от мерзких взглядов и еще более пакостных слов. Наши старейшины называли это строение зловонной язвой беззакония, хотя пристав сделал действительно много, чтобы не мозолить им глаза, и железной рукой удерживал своих людей, поэтому поверьте, матери моей не грозило ничего кроме пары безобидных насмешек и попытки вынудить поцелуй. О какой-либо серьезной близости, однако, не могло быть и речи, ибо если бы какой-нибудь стражник попытался изнасиловать женщину из числа просветленных, да даже и сделать что-либо с ее согласия, его бы наказали как за изнасилование благородной – отсечением членов и клеймением.

Подтверждаю, что в моих воспоминаниях площадь перед замком мерцала в тот вечер от фонарей, а у входа в самый большой шатер стоял плотный мужчина, с бородой, напоминавшей черное баранье руно, хотя в действительности, может, и свет был более скромным, и комедиант более низкорослым, а вырос он только в моих глазах, затуманенных безумным восторгом. Однако я точно помню, что он улыбнулся моим братьям и не принял от матери оплаты, сказав, что мы пришли первыми, а потому наверняка принесем ему счастье, привлечем множество гостей с кучами блестящих медных монет, что заплатят за зрелище, какого не увидишь ни в одном другом месте в мире. «Кроме дракона, у меня есть и другие чудные животные, – говорил он, улыбаясь с фальшивой любезностью, как купец, расхваливающий червивую муку. – Монстры из дальних краев, птицы, говорящие человеческим голосом, – те самые, что некогда преследовали святого Сервидио, прикованного к скале Акулео, но, как сами увидите, были укрощены заклинателем и теперь вещают во славу Создателя. Мы покажем вам также женщину-рыбу, полностью покрытую чешуей и потому вынужденную путешествовать в бочке с морской водой, и ребенка-червя, у которого нет ни рук, ни ног, но зато с рождения имеются шесть пар глаз, а также огнедышащую женщину и крошечных людей, что ростом не выше моего локтя, но зато полны бодрости и так ловко кувыркаются, что вы рыдать будете от смеха. И еще фокусников, что смотрят в будущее и освобождают страждущих от головной и зубной боли, вытаскивая у них из ушей камни и личинок, ослабляющих память и насылающих на человека бессмысленный смех».

Помню, что его голос, синьор, был подобен туго сплетенному канату и тянулся за нами еще долго после того, как опустился занавес и мы погрузились в темное, пыльное и насыщенное удушливыми запахами пространство шатра. Не думаю, что мы принесли чернобородому счастье, во всяком случае, не в тот вечер, потому что мы с братьями долго ждали в темноте, устроившись на мешках, набитых сеном, и сжимая друг другу руки от нетерпения и волнения, но никто из наших соседей не подходил. Комедианты очень долго оттягивали начало представления, пока наконец мужчины из стражи не начали медленно пробираться за драпировку и