Читать книгу "Навечно твой - Линси Сэндс"

означает идиот или сумасшедший». С любопытством взглянув на Донни, она спросила: «А что? Скотти тебя так назвал?

«Да. Ну, он сказал, что я сообразительный, а потом задал вопрос и сказал: «Не будь бампотом. Ответьте мне.'»

«Ах». Бет покачала головой. — Значит, он включил свое обаяние.

— С ним все будет в порядке, — сказал Донни, пожав плечами. Через минуту он добавил: «Однако он очень беспокоился о тебе. Я думал, что он убьет нас обоих, мчась к этому дому. Я никогда раньше не видел, чтобы телефонные столбы сливались воедино».

Это было довольно неожиданной новостью для Бет. Насколько она знала, Скотти не особо о ней думал, поэтому не должен был спешить ей на помощь. Но также утверждал, что она ошибалась в его чувствах к ней. К сожалению, его прервали, прежде чем он смог объяснить, но, возможно, это и к лучшему. Если бы мужчина сказал, что ему жаль ее или что-то в этом роде, ей пришлось бы ударить его за то, что он разрушил любые будущие сексуальные фантазии, которые могли включать его. Она вряд ли могла заниматься сексом с мужчиной, который ее жалел, даже если это было только во сне.

— Почему он тебе не нравится? — внезапно спросил Донни, и Бет с удивлением взглянула на рыжеволосого мужчину.

— Кто сказал, что он мне не нравится?

— Что ж, — медленно сказал он, — если бы он тебе нравился, ты бы не наслаждалась тем, что я случайно выстрелил в него. И тебе, похоже, самой понравилось стрелять в него.

«Ах это.» Бет отмахнулась от вопроса. «Дело не в том, что он мне не нравится. Я только». Она немного поколебалась, а затем выпалила: «Этот мужчина меня ненавидит».

«Что?» — спросил Донни в шоке, а затем решительно покачал головой. — Не уверен.

— Но это так, — заверила она его.

— Но он… — Донни оборвал себя и вместо этого спросил: — Что заставляет тебя так думать?

— Он… — начала было Бет, но тут же закрыла рот. Десять лет назад она решила больше не зацикливаться на плохих вещах. Она провела более ста лет, барахтаясь в страданиях своей смертной жизни и своего обращения. Поступая так, она не могла двигаться вперед. Было трудно радоваться жизни и быть счастливой, когда ты тонешь в гневе и депрессии прошлых лет. В некотором смысле, делая это, она сама продолжала пытки и унижения, которым подвергали ее в прошлом, и еще долго после того, как они прекратились и даже умерли. Бет поняла, что зря потратила все эти годы, и решила, что пришло время отпустить прошлое и жить только настоящим. Странно то, что этому ее научила собака.

— Это не имеет значения, — сказала она, а затем сменила тему. — Так ты родом из Торонто?

«Нет. Я не канадец. Я родился и вырос в Канзасе, — сказал Донни.

«Канзас?» — спросила она с удивлением.

Донни кивнул. «Там меня повернули. Тогда же, когда обратили и Ли», — добавил он.

— Спутница жизни Люциана Аржено, Ли? — с интересом спросила Бет.

Донни кивнул. «Нас обоих обратил один и тот же изгой». Он на мгновение плотно сжал губы, а затем выпалил: «Это моя вина, что ее обратили. Я был влюблен в нее, и мой сир прочитал это в моих мыслях и сказал, что позволит мне обратить ее, но правда в том, что он сам решил сделать это. Это меня и спасло, потому что в противном случае». Он покачал головой. «Ну, если бы не она, я, наверное, был бы мертв. Люциан спас ее, и я почти уверен, что она уговорила его пощадить меня тоже.

— Значит, как и я, ты был обращен, а не рожден бессмертным, — пробормотала Бет, наблюдая, как мимо скользят телефонные столбы.

«Ага. Это было довольно ужасно, — пробормотал Донни.

Бет хмыкнула в ответ, но ее мысли были заняты воспоминаниями о ее собственном переходе. Стиснув зубы, она скрестила руки на груди, пытаясь развеять дрожь, вызванную этими воспоминаниями.

Донни, должно быть, заметил это действие, потому что почти извиняющимся тоном добавил: «Думаю, так всегда и бывает».

— Да, — торжественно согласилась она, а затем глубоко вздохнула, отбросила старые воспоминания и сказала: — Но теперь все кончено. И посмотри, что мы приобрели: бессмертие, здоровье, зубы, все хорошо. Физически мы лучше, есть и всегда будем, пока нас не обезглавят или не сожгут заживо».

«И обезглавливание работает только до тех пор, пока вы держите голову отдельно от тела».

— Верно, — кивнула она.

— И мы даже не мертвы и не бездушны, — с усмешкой добавил Донни. «Было облегчением узнать это».

Бет посмотрела на него с удивлением. — Ты думал, что это так, когда тебя обратили?

«Да, конечно. Об этом говорят все фильмы. Вампиры мертвы и бездушны». Он взглянул на нее с любопытством. — А ты так не думала?

«Нет.» Она решительно покачала головой.

— Но тебя тоже обратил изгой, не так ли? — сказал он, нахмурившись. — Он, конечно, не удосужился объяснить…

— Нет, не так, — сказала она с кривой усмешкой. «Но я знала Дри задолго до того, как появился изгой, который обратил меня. Она-"

— Дри? — прервал Донни.

— Александрина Аргенис Стоян, — объяснила Бет.

— Подожди, ты знала Дрину Аржено до того, как появился этот изгой, который тебя обратил? — спросил он, нахмурившись.

— Аргенис, — поправила она его. «Дри из испанской ветви семьи».

Донни фыркнул. — Она племянница Люциана Аржено. Это делает ее Аржено, как бы они ни меняли буквы».

Бет открыла рот, чтобы возразить, но затем снова закрыла его и уступила: «Думаю, ты прав».

— Итак, откуда ты знала Дрину до того, как тебя обратили? Вы работали у нее горничной или что-то в этом роде? Обычно это единственные смертные, которые знают о нас. От них трудно это скрыть и…

— Мы были друзьями, — перебила Бет. — И своего рода деловые партнеры, но в основном друзья на протяжении добрых тридцати лет до моего обращения. И за это время она мне уже все объяснила. Это был, наверное, самый интересный разговор в моей жизни, — добавила она с кривой улыбкой, вспоминая, как узнала, что Атлантида действительно существовала. Что ученые там были более продвинуты в технологическом отношении, чем ученые даже сегодня. Что в поисках лучшего способа справляться с болезнями и внутренними повреждениями они разработали биоинженерные наночастицы, которые можно было бы вводить в тело через кровоток, и они перемещались по всему телу, борясь с болезнями и восстанавливая травмы.

Самым интересным для нее было то, что даже тогда, в обществе, предположительно намного более развитом, именно лень привела к изобретению самой близкой