Читать книгу "Задержка рейса - А. Норди"

Погасший свет. Присосавшаяся к груди личинка. Серия вспышек.

Снова и снова.

Иногда Остин видел, как по проходу бродил Хольт. С каждой перезагрузкой его вид становился все более потерянным и обреченным. Он мог просидеть все девятнадцать минут на полу с бутылкой виски, добытой на кухне. Плакал, скулил, проклинал чертову тварь, захватившую самолет. В другие перезагрузки он носился с дикими криками по салону, бился головой о стены, разбивал огнетушителем иллюминаторы.

Хольт несколько раз устраивал разгерметизацию, пытаясь обрушить самолет: воздух из салона высасывало наружу вместе с газетами, журналами и прочими мелкими предметами, но пассажиры и бортпроводники, пристегнутые ремнями, оставались на местах, лишь только длинные волосы женщин, словно истрепанные временем потемневшие флаги, колыхались в свистящих потоках воздуха.

Иногда Хольт пытался покончить с собой: резал ножом горло, глотал таблетки, найденные в сумках пассажиров, просовывал голову в удавку из шарфа, привязанного к полкам над проходами…

Суицид, попытки устроить аварию, желание забыться в алкогольном дурмане – все было бессмысленно: временная петля повторялась, и в следующую перезагрузку Хольт целым и невредимым вновь бродил по проходам.

Остин знал ответ на вопрос, бесконечно мучивший эпилептика: его жена и дочь, как и все остальные люди, находившиеся в анабиозе на борту «Боинга», помнили все, что происходило после рождения личинки. Помнили каждую перезагрузку: вспышки, пробуждение в кресле, «Пристегните ремни», погасший свет, вспышки…

* * *

Цикл повторялся бесконечно. Первое время Остин физически ощущал, как его разум, словно израненная птица, в панике бился о стенки черепной коробки, не в силах заставить тело пошевелиться или сказать хоть одно слово.

Постепенно он привык. Страх и ужас сменились тупым безразличием, словно личинка, высасывавшая энергию из тела Остина, взамен впрыскивала в него анестетик, лишавший всяких чувств и замедлявший ход мыслей.

Тварь, которая угнездилась в кабине пилотов, ни разу не появлялась в салоне, и Остин решил, что она давно покинула самолет, оставив людей на вечное растерзание своему омерзительному отродью.

Но однажды – Остин сбился со счета, в какую из перезагрузок это произошло – личинки начали трансформироваться. Он замечал и раньше, как мерзкая сколопендра, пригревшаяся на его груди, постепенно увеличивается в размере: она явно набиралась сил, чтобы однажды начать самостоятельную жизнь. Так и случилось: вначале он увидел, как подросшие личинки отцепились от тел других пассажиров, а затем его собственная тварь-переросток, кольнув на прощание разрядами тока, покинула Остина навсегда.

Прошло еще несколько перезагрузок: десятки, сотни, тысячи – точно Остин сказать не мог. За это время окрепшие личинки превратились в огромных, длиною в два метра сколопендр. Они ползали по салону, иногда обвивали тела пассажиров, люминесцировали в мертвенном сиянии из иллюминаторов. Затем на их длинных червеобразных телах распахнулись широкие плоские выступы, напоминавшие плавники у рыб. Взмахивая ими, будто крыльями, подросшие твари летали по салону, совершая волнообразные движения.

Однажды, после очередных вспышек, личинки просто исчезли. Навсегда оставили самолет и его пассажиров, словно те были гнилыми, сожранными изнутри плодами, от которых больше не было никакой пользы.

После ухода небесных тварей ничего не изменилось. Временная петля все так же повторялась: вспышки, пробуждение в кресле, «Пристегните ремни», Хольт в проходе, погасший свет, вспышки…

Снова и снова.

Бесконечно.

Остин думал о жене и сыне, которого никогда не увидит. Какое имя дала ему Алия? Сколько времени уже прошло? Живы ли они до сих пор?

Остин не знал. Он просто сидел на месте 61-К в хвостовой части «Боинга-777», выполнявшего рейс по маршруту Мехико – Нивенштадт.