Читать книгу "Больная любовь. Как остановить домашнее насилие и освободиться от власти абьюзера - Джесс Хилл"

Прошло почти десять лет с тех пор, как Роб и Деб впервые обратились к психологу. Терапия была долгой, но теперь они живут счастливо и даже сами консультируют жертв домашнего насилия и абьюзеров. Деб зарегистрирована официально как консультант, а Роб делает это неформально – беседует со склонными к насилию мужчинами, которые обращаются к нему за советом.

Деб утверждает, что невозможно не заметить, насколько похожи между собой все склонные к бытовой агрессии люди. Они будто читали одно и то же руководство по домашнему насилию. «Тактики у всех одинаковые. К примеру, агрессор почти никогда не говорит: “Не разрешаю тебе встречаться с друзьями, заниматься своим хобби, общаться с родителями”. Он просто препятствует всему этому, приводит какие-то аргументы: “Зачем тебе с ними видеться? Они тебе не подходят”. В итоге многие женщины приходят к выводу, что не стоит настаивать. Им кажется, что добиваться своего слишком трудоемко. Им не хочется конфликтовать. Так постепенно развиваются эти истории… Мир предельно сужается. В итоге насильник становится главным ориентиром, и женщина всегда оглядывается на него, решая, что правильно, а что нет. Это нечто вроде секты. Основная информация обо всем на свете поступает от главы семьи».

«Все мы будто проходили одну и ту же “школу абьюза”, – соглашается Роб. – У всех одно и то же».

* * *

Всякий, кто работал с потерпевшими или с их обидчиками, скажет вам: домашнее насилие почти всегда разворачивается по одному и тому же сценарию. Поразительный феномен: как выходит, что люди, принадлежащие к очень разным культурам, прибегают к одинаковым техникам давления на партнера?

Этот вопрос начали исследовать лишь недавно. Жестокость в отношениях в семейной паре, возможно, существует столько же, сколько близость между людьми, но изучать ее начали лишь после того, как в 1970-е открылись первые приюты для женщин. Тысячи пострадавших, хлынувшие в эти временные убежища, жаловались не только на побои и неоправданные вспышки ярости мужей, на их необузданную агрессию и склонность к насилию. Действия мужчин выглядели как единая, сознательно выстроенная кампания по утверждению контроля над партнершей. Стало ясно: у каждой женщины, конечно, своя индивидуальная история, но есть общая жутковатая фабула. Как сказала мне одна из сотрудниц приюта: «Мне казалось, что я могу прервать рассказчицу на середине и предсказать, чем закончится сюжет. Создавалось ужасающее впечатление, будто все парни собрались и вместе договорились, что им делать».

Каждая семья несчастна по-своему, но все домашние тираны почему-то действуют почти по единой схеме, как будто заранее договорились между собой.

В начале 1980-х исследователи заметили еще одну необычную деталь: мрачные истории столкнувшихся с домашним насилием удивительным образом напоминали воспоминания людей, переживших совсем иную травму. Речь идет об узниках войны. Наверное, странно было начинать книгу про абьюз в семье с экскурса во времена «холодной войны». Но именно так мы сможем понять истоки рассматриваемого явления.

Итак, перенесемся в маленький городок на границе Северной и Южной Кореи.

* * *

24 сентября 1953 года официально завершилась Корейская война и началась операция «Биг-Свитч»[12] по освобождению узников. В кузовах открытых грузовиков советского производства двадцать три американца прибыли в пункт обмена пленными в деревне Пханмунджом[13] на границе Северной и Южной Кореи. Атмосфера там была наэлектризованная. Она накалялась в течение нескольких последних месяцев. Всех взбудоражили шокирующие рассказы освобожденных пленных о жестокости, которую они пережили в северокорейских лагерях. В тот день представители США, смотревшие, как подъезжают грузовики, заметили в поведении узников нечто новое. Американские солдаты, одетые в голубую униформу китайского производства, выглядели загорелыми и здоровыми. У всех на груди были значки с изображением голубя мира – символа, созданного Пабло Пикассо.

Машины остановились, пленные, смеясь, выпрыгнули из грузовика и обменялись рукопожатиями с теми, кто удерживал их в заключении. «Увидимся в Пекине, старик», – сказал один из них. Потом узники войны повернулись к удивленной толпе встречающих, сжали кулаки и проскандировали: «Завтра все человечество объединится во всемирной республике Советов!» И вместо того, чтобы двинуться навстречу своим соотечественникам, развернулись и ушли в коммунистический Китай.

Но подобный неожиданный переход на сторону противника оказался лишь вершиной айсберга. Оказалось, что американские пленные, содержавшиеся в северокорейских лагерях, беспрецедентным образом сотрудничали с врагом. Они не только доносили на своих товарищей-сослуживцев, таких же арестантов, но и делали ложные признания о якобы совершавшихся американцами зверствах, а также выступали на радио, превознося преимущества коммунистического строя и проклиная западный капитализм. Никогда ранее пленные солдаты не были замечены в столь массовом и позорном предательстве своей страны.

Для США это стало настоящим кошмаром. Что заставило граждан исповедовать навязанную им дьявольскую веру? Газеты пестрели истерическими статьями, в которых рассказывалось, как коммунисты зомбируют американцев, промывают им мозги с помощью нового изощренного оружия пользуются методом контроля над сознанием, обнуляют всю информацию и «загружают» в мозг иные мысли, воспоминания, убеждения. Это не было конспирологией, разделяемой лишь маргиналами; в подобные теории искренне верили люди, занимавшие высшие государственные посты, в том числе и верхушка ЦРУ. К середине 1950-х истерия, связанная с обсуждением «промывки мозгов», достигла пика.

Альберту Бидерману, социологу, сотрудничавшему с ВВС Соединенных Штатов, все это казалось неубедительным. Он считал, что рассказы о промывании мозгов – скорее пропагандистский, а не научный трюк. Так же считало руководство военно-воздушного ведомства. Поэтому, когда Вашингтон захлестнула паранойя, Бидерману поручили разобраться в том, почему столь многие прекрасно подготовленные американские летчики встали на сторону коммунистов.

Социолог провел углубленные интервью с вернувшимися военнопленными, и его подозрения подтвердились. От них добились сотрудничества вовсе не с помощью каких-то эзотерических техник. Китайские коммунисты, руководившие северокорейскими лагерями, использовали старые как мир методы принудительного контроля. Они основывались «прежде всего на простых и понятных представлениях о том, как подорвать физические и моральные силы человека». [1] Ничего нового в этих техниках не было, но никто ранее не замечал, чтобы их использовали во время войны. Поэтому американские военнослужащие оказались неподготовленными и не смогли противостоять давлению[14].