Читать книгу "Снова дембель - Николай Нестеров"

Короче, дурдом и бордель в одном флаконе. Вот его и забрали в отряд, от греха подальше.

– Никак нет, товарищ лейтенант. Не могу знать, где воинская часть находится. В машине тоже петь можно, но строем и пешком с песней лучше, – включил я дурачка. – Политически грамотно. Сразу видно, что командование работает с личным составом.

Ф-ф-фух, вроде проскочило.

Политрук задумался, подарок судьбы в виде нового полкового марша, выученного под его чутким руководством, – это весьма серьезно. Работа политического руководителя трудна и неблагодарна, результаты оной трудно различить невооруженным глазом, а отчитываться перед начальством надо постоянно. На одних лекциях и плакатах далеко не уедешь. Поэтому упускать шанс записать себе в заслуги такой неординарный подвиг летеха не стал. В результате дал нам еще час на тренировку и «слаживание» хора. Еще и соседние купе вздрючил на это дело. Хорошо, что не соседний вагон. Представил, как уговариваю ингушей на ночь глядя спеть в стиле милитари-рэп, и мне стало очень весело.

Вернулся в купе, где заботливый друг Леха организовал горячий чай на все купе сразу. Вдогонку к едва темной жидкости пошли остатки пряников и карамель, последние домашние запасы.

– Почем кипяток для народа? – поинтересовался я, ощутив вкус свежезаваренного веника.

Что больше всего меня удивляло на Кавказе и в Закавказье, то, что здесь всюду готовят изумительный вкусный чай. Может, потому что растет он здесь, может, потому что заваривают по-другому. Но если попадешь в бакинский или дагестанский поезд, они в России и даже на Украине встречались в девяностых, то тушите свет – только пакетиками спасаешься. Ни стыда ни совести, даже с учетом пониженной профессиональной ответственности – вместо заварки сода для создания коричневого цвета и реально рубленные ветки чайного куста, самого дешевого грузинского сорта.

Похоже, именно такой «совестливый» проводник нам и попался, да еще и пять копеек сверху с каждого стакана содрал.

Леха пошел качать права, но был послан в сторону иранской границы в пешее эротическое путешествие. Проводником оказалась мощная ханума весом далеко за центнер и в обхвате более метра, так что шансов у него не было изначально.

Я лишь посмеялся над искателем справедливости в вагонах дальнего следования. Кто же так с проводниками общается? Тут надо индивидуальный подход и стратегическое мышление, а он с наскока решил эту крепость взять.

Но тут по коридору продефилировал лейтенант и объявил отбой. Так что перевоспитание проводника вынужденно отложили до утра.

Забравшись на верхнюю полку, попытался заснуть, но не смог. То ли влажные простыни, то ли подушка с гигантскими комками внутри, то ли матрас, напоминающий растянутый мешок с редкими вкраплениями ваты, мешали насладиться ночным покоем, но промучившись час, решил выйти «покурить».

Никакого противоречия здесь нет. Быть некурящим в армии – это самому себе злобным Буратино быть. Ибо перекур – законное право советского мужика, хоть в армии, хоть на гражданке. Если же ты по глупости заявишь, что враг никотину, то тебе перекур не положен, и это абсолютно логично с точки зрения начальства. Но солдат, прохлаждающийся без уважительной причины, – суть чистое зло, и поэтому пока все курят, ты вкалываешь как папа Карло.

Знаем – плавали уже, второй раз на эти грабли наступать я не согласен, поэтому буду изображать курящего. К примеру, выйти ночью после отбоя в тамбур без повода – серьезный косяк, а если ты решил вытянуть цигарку – то понятное и допустимое действо.

Тем более что там обнаружился младший сержант Кроль, занятый тем же самым.

– Угощайтесь, товарищ сержант. Болгарские, – повысил я в звании Зайца, что ему определенно понравилось.

Я лишь мысленно усмехнулся, товарищ Зайцев обладал целой кучей комплексов, прежде всего из-за маленького роста и хрупкого телосложения. Из-за чего деды над ним потешались чаще, чем над другими. Мне его даже жалко немного, но только очень немного. Он потом пытался отыграться на нашем призыве, компенсируя все накопившиеся обиды и унижения, но и с этим ему обломилось. По мелочи пакостил много и изобретательно.

Вообще, это отдельная тема, но почему-то подавляющее большинство тех, с кем придется служить, оказались впоследствии нормальными и хорошими людьми, а здесь сначала встретились мне именно два исключения из правил. Выпускник Львовского политического училища и несчастный затурканный Заяц, заведующий выдачей масла. Если кто-то подумал, что он сидит на раздаче сливочных шайб в столовой, то ошибается. Кроль отпускает моторное масло и бензин в автопарке, причем ворует и бадяжит безбожно.

Впрочем, все знают, что без зампотеха такие вещи в принципе не реализуемы. К сожалению, последние годы Советского Союза чувствуются уже на всех уровнях, бардак и хаос стремительно нарастает. И если в России это пока не ощущается в полной мере, то на Кавказе и в Средней Азии полная… рифма к слову Европа.

– Товарищ сержант, вы идите поспать, а я покараулю. У меня все равно бессонница, а у вас завтра тяжелый день. Такую толпу гражданских неумех построить и до расположения части довести – не каждый справится.

Кроль надулся от гордости, стрельнул еще пару сигарет про запас и завалился в свое купе.

Тьфу, какая мерзость этот табачный вкус.

Открыл дверь, сразу пахнуло йодом и морем – Каспий где-то рядом, но в темноте его не видно.

Хорошо, блин! До скрежета зубов. Но отчего такая тоска на душе? До сих пор не верю до конца, что это со мной случилось. Вторые сутки пошли, а только сейчас накатило. Похоже, я здесь насовсем или очень надолго. Придется вживаться и привыкать к реалиям этого времени.

Самое удивительное, это отношения между людьми. Я уже и забыл, что мы такими были. Немного наивные, немного романтики, доверчивые и открытые.

Даже местные спекулянты и аферисты вызывают умиление – они такие… Даже не знаю, как сказать. Начинающие проходимцы – вот! Хитрость их наивна и примитивна, без особых изысков и подстав.

Простой народ – это просто невероятное что-то. Даже речь другая, правильная и, я бы даже сказал, литературная в массе своей, сказывается хорошее всеобщее среднее образование. И даже блатной жаргон, который частенько вставляют в разговоре, не скрадывает это впечатление. Здесь даже в телевизоре изъясняются исключительно культурно на языке Пушкина и Достоевского. Народ подсознательно впитывает, к тому же самая читающая страна – это тоже чувствуется.

Печально, что это последние мгновения великой уходящей эпохи, дальше только падение в пропасть, и ничего изменить нельзя. Или можно? Вопрос слишком сложный, чтобы ответить на него вот так сразу.

Для начала надо осознать свои возможности и перспективы, потом уже делать что-то. Торопиться надо, но аккуратно. Тем более что ближайшие месяцы мне ничего не светит кроме изучения Устава и матчасти, а также увлекательной шагистики на плацу.

Прежде всего, стоит оценить общую обстановку и вспомнить хронологию последующих событий.