Читать книгу "Затмение - Айя Субботина"

Мы с Гримом провожаем его взглядом.

Нарываюсь ли я? Очень может быть. Но изливать на меня гнев за такую невинную шалость будет просто смешно. И это тоже в своем роде тонкий расчет, крючок, на который я рассчитываю поймать куда более крупную рыбу — его дядю. Уж он-то точно почувствует себя уязвленным и, надеюсь, это даст мне фору на сегодняшнем ужине.

Осталось решить проблему с моими недовольными Мастерами, потому что пока они сидят каждый в своем углу, в замке стоит зверский холод, гуляют сквозняки и хозяйничают крысы, хоть ума не приложу, чем они питаются и как выживают. Не камни же грызут, в самом деле.

Грим стоит у окна и кивком показывает, что мне есть на что взглянуть.

Успеваю как раз вовремя: во внутреннем дворе спешивается всадник и, словно почувствовав на себе два внимательных взгляда, задирает голову. Узнаю эту дерзкую улыбку, хоть теперь она не спрятана в мерзкой бороде, а украшает гладковыбритое лицо молодого мужчины. Сейчас он выглядит совсем не так, как накануне, когда прикидывался случайным попутчиком. Кожаная куртка и кожаные же штаны идеально чистые, ботинки на тяжелой подошве лишь слегка припорошены дорожной пылью, а белоснежные, взлохмаченные ветром волосы, наводят на мысли о его крепкой «морозной» крови. И это не считая того, что теперь мне еще больше хочется узнать, что он за птица, если сперва следил за мной и скрылся, как только запахло разоблачением, а теперь лично явился на порог.

— Он убийца, Дэш, — предупреждает, хмурясь, Грим.

Не могу сказать, что удивлена.

— Убийца, который входит через парадную дверь, заслуживает, чтобы его выслушали. — Я гашу улыбкой хищный блеск в глазах верного охранника. — Может, ему есть что предложить?

Грим идет впереди. Подмечаю едва уловимые перемены в его поведении. Шаг слегка пружинит, руки как будто расслабленно висят вдоль тела, глаза сосредоточено смотрят вперед. Я знаю — помню — эти повадки. Он ведет себя так, когда готовится зубами выгрызать мою жизнь, хоть бы и ценою собственной, и от моего беззаботного настроения остается только бледная тень. Я привыкла, что желающих видеть меня чудесно мертвой куда больше, чем может вынести одна голова, но ни один головорез не заявлялся ко мне вот так — не пряча лицо под маской, при свете дня и через парадный вход. Может быть, Грим ошибся?

Язык чешется переспросить верного стража, с чего он взял, что этот человек отнимает чужие жизни, но это будет означать лишь одно — сомнение. А Грим не любит, когда я в нем сомневаюсь.

На лестнице на меня чуть ли не налетает единственная служанка, приехавшая сюда вместе с парой рабочих и садовником. Скороговоркой сообщает, что прибыл некий господин, который пожелал видеть женщину, за жизнь которой ему пообещали пятьсот королевских «буйволов», и Грим смотрит на меня с триумфальным видом. Неудивительно, что вид у служанки такой, будто она увидела призрака.

— Я могу от него избавиться, — еще раз намекает на свое вмешательство Грим, но я отказываюсь, несмотря на неприятный холодок в кончиках пальцев. — По крайней мере, пообещай мне ничего не брать из его рук и держаться на расстояния.

— Меня столько раз пытались убить, что кое-какие выводы я все же успела сделать, — делано храбрюсь я, и мы спускаемся в центральный зал.

Гость уже там, но, хоть мы с Гримом обозначаем свое появление громким шагом, не спешит поворачивать голову. Он как будто весь поглощен изучением гобелена. Когда-то там было изображено великое сражение двух сильных государств, эпическая битва, в которой, если верить легенде, каждый житель континента потерял хотя бы одного кровного родственника. Теперь нитки выцвели, ткань истлела и покрылась уродливыми проплешинами, и в целом полотно превратилось в жалкое зрелище. Но рука не поднимается выбросить, и я надеюсь, что, когда немного обживусь и решу первостепенные вопросы, появится время заняться реставрацией.

— Красиво, — мягким баритоном сообщает свое мнение гость и, наконец, поворачивается.

Слишком хорош: светлая кожа, украшенная шрамом под правым глазом, который придает его облику толику роскошной брутальности, голубые глаза, волосы, как снег, крупный ровный нос и выразительные губы. И — ох, Триединые, зачем же так бить в самое сердце! — ямочки на щеках, когда улыбка становится шире.

— Могу я узнать ваше имя? — откашливаясь, интересуюсь я.

— У меня много имен, Герцогиня, и некоторые произносят только шепотом и обязательно после прополоскав рот с мылом.

Он подходит ближе, мягко и непринужденно, словно готовится закружить меня в танце, а не всадить нож в сердце. Грим выступает вперед и недвусмысленно скользит взглядом по его куртке. Незнакомец разводит руки в стороны, предлагая себя обыскать.

— Какой радушный прием, — иронизирует он, пока Грим делает свое дело. — Прикажи своей псине не опускать руки ниже талии — у меня весьма болезненная реакция на мужиков, пытающихся пощупать мой зад.

Я честно пытаюсь спрятать улыбку, потому что лицо телохранителя в этот момент вытягивается в гримасу негодования. Незнакомец замечает мой припрятанный смех и… подмигивает. Беру себя в руки и вздергиваю подбородок.

— И так, — продолжаю, когда Грим делает знак, что ничего не нашел. Даже не знаю, кто из них больше обескуражен этим фактом, но незнакомец определенно умеет удивлять. — Я бы хотела услышать имя и причину визита, таалис…

— Брось эту напыщенную срань, Герцогиня. — Он брезгливо отмахивается от моей вежливости. — Я парень из трущоб, и для меня чистая свинья пахнет лучше, чем напомаженные маркизы. Но раз ты хочешь имя… Какое же… — Он задумчиво хмурится, как будто задача слишком сложна и требует полной концентрации, но, в конце концов, выбирает: — Ты можешь звать меня Блайт.

— Это не имя, — отвечаю я. На старом языке, который теперь почти не в ходу и используется только алхимиками и некоторыми мастерами тайнописи, это слово означает примерно «Кошмарный белый волк». Откуда у меня такие познания? Я же принцесса, пусть и без короны.

— Вполне себе имя, Герцогиня. Сгодится для нашего взаимовыгодного сотрудничества. — Он вертит головой и выразительно почесывает живот. — А что, в благородных домах теперь не принято угощать гостя хотя бы кубком вина?

— В благородных домах принято пинками гнать попрошаек, — раньше меня успевает ответить Грим, и, надо сказать, я бы не подобрала слов лучше.

Блайт — ладно, буду звать его так — смотрит на моего телохранителя с сочувствующей полуулыбкой, разводит руками и шагает к двери.

И… все? Он пришел просто так, поглазеть на меня?

— Дверь, Шиира, — отдаю приказ, но Блайт преспокойно толкает створки и выходит наружу, при этом умудряясь отсалютовать на прощанье. Как будто точно знает, что мой взгляд прикован к его затылку.

Проклятье, дверь — что, не на ее территории?!

Мысленно ругаю свое неуемное любопытство и, подобрав юбки домашнего платья, торопливо иду следом. Грим пытается меня остановить, но я взглядом предлагаю просто держаться поблизости и не вмешиваться.