Читать книгу "Slash. Демоны рок-н-ролла в моей голове - Сол Слэш Хадсон"

И еще был Джонатан Уоттс – самый долбанутый из нас всех. Он был просто сумасшедший: делал все, что придет в голову, вне зависимости от опасности серьезно пострадать или сесть в тюрьму. Мне было всего двенадцать, но я уже достаточно разбирался в музыке и людях, и мне казалось немного странным, что и Джонатан, и его отец – ярые поклонники группы Jethro Tull. Они их просто боготворили. К сожалению, Джонатана больше нет с нами; он трагически умер от передозировки после многих лет тяжелого алкоголизма и еще нескольких лет преданного служения клубу анонимных алкоголиков. Я давным-давно потерял с ним связь, а потом встретил его на собрании анонимных алкоголиков, где мне пришлось присутствовать принудительно (к этой истории мы вернемся чуть позже) после ареста однажды вечером в конце восьмидесятых. Я не мог поверить своим глазам. Я пришел на собрание и слушал рассказы всех этих людей, а через какое-то время понял, что ведущий, так же увлеченный идеей трезвости, как лейтенант Билл Килгор, персонаж Роберта Дюваля в «Апокалипсисе сегодня», – это не кто иной, как Джонатан Уоттс. Время – мощный катализатор перемен; никогда не знаешь, куда судьба заведет родственные души и где они встретятся снова.

Тогда мы с ребятами много вечеров скоротали у начальной школы Лорел, очень творчески используя их игровую площадку. Она служила притоном для каждого голливудского парня с велосипедом, скейтбордом, выпивкой или травкой. У площадки было два уровня, соединенных длинными бетонными пандусами; она просто напрашивалась на злоупотребление скейтерами и фристайлерами. Мы взяли от этой площадки по полной – разобрали столы для пикника и превратили их в рампы, соединяющие два уровня. Я не горжусь тем, что мы постоянно ломали общественную собственность, но спускаться по этим двум пандусам и перепрыгивать через забор на велосипеде было так захватывающе, что оно того стоило. Какое бы сборище малолетних преступников там ни тусовалось, туда стекались и творческие ребята. Там гуляли многие голливудские дети, которые позже многого добились. Помню, там тусовался Майк Бэлзари, более известный как Фли, и играл на трубе, а графферы постоянно разрисовывали стены. Может, это пока была не большая сцена, но мы гордились местом, которое создали. К сожалению, ученикам и учителям школы приходилось оплачивать счета за вандализм, да еще и каждое утро убирать следы нашего пребывания.

Директор школы неблагоразумно решил взять дело в свои руки и однажды вечером пришел с нами поговорить. Разговор не прошел гладко. Мы его дразнили, он оказался слишком взвинчен, и мы с друзьями ввязались с ним в драку. Все так быстро вышло из-под контроля, что какой-то прохожий вызвал полицию. Ничто не заставляет шайку подростков исчезнуть быстрее, чем звук сирены, поэтому большинство ребят убежали. К сожалению, мне это не удалось. Мы с еще одним парнем оказались единственными, кого поймали. Нас пристегнули наручниками к перилам перед школой, прямо на улице, на всеобщее обозрение. Мы напоминали двух привязанных животных, не слишком довольных тем, что им не уйти далеко. Мы отказывались сотрудничать: умничали, выдавали им несуществующие имена, чего только ни делали – разве что не хрюкали и не называли их свиньями. Они не переставая задавали нам вопросы и пытались напугать, но мы отказались назвать свои имена и адреса, а поскольку у двенадцатилетних детей нет документов, им пришлось нас отпустить.

Половое созревание наступило у меня около тринадцати лет, когда я учился в средней школе Бэнкрофт в Голливуде. Мои переживания относительно развода родителей отодвинулись на второй план из-за сильного всплеска гормонов. Сидеть целый день в школе казалось бессмысленным, поэтому я начал прогуливать. Я стал регулярно курить травку и подолгу кататься на велосипеде. Мне было трудно держать себя в руках; мне просто необходимо было делать все, что захочется, сию же минуту. Как-то вечером, когда мы с друзьями планировали проникновение в магазин «Споукс энд Стафф» – магазин велосипедов, где мы все время тусовались – даже не помню зачем, я заметил, что за нами наблюдает парнишка из окна квартиры напротив.

– Чего уставился? – крикнул я. – Хватит пялиться! – А потом бросил в окно кирпич.

Его родители, конечно, вызвали полицию, и пара копов, ответивших на вызов, гонялась за нами по городу до самой ночи. Мы как бешеные мчались на велосипедах по всему Голливуду; мы сворачивали на улицы с односторонним движением прямо навстречу потоку машин, мы срезали дорогу по аллеям и через парки. Копы оказались такими же настырными, как Джимми «Попай» Дойл, персонаж Джина Хэкмена во «Французском связном». Только мы свернем за угол, а они тут как тут. Наконец мы добрались до Голливудских холмов и спрятались в глухом каньоне, как какие-нибудь бандиты с Дикого Запада. И, словно в ковбойских фильмах, как только мы решили, что уже можно безопасно покинуть убежище и вернуться на ранчо, нас перехватили те же двое помощников шерифа.

Слэш прыгает на треке на велосипеде Cook Brothers

Предполагаю, что, когда мы с друзьями разделились, меня решили преследовать потому, что я был самый маленький. Я изо всех сил крутил педали, пытаясь оторваться от них, пока наконец не спрятался на подземной парковке. Я пролетел несколько уровней, лавируя между припаркованными машинами, спрятался в темном углу и лег на землю, надеясь, что меня не поймают. Они же бежали туда пешком, и к тому времени, когда добрались до моего уровня, думаю, у них уже пропал энтузиазм. Они бдительно осматривали пространство между всеми машинами и, не дойдя до меня метров тридцати, повернули обратно. Мне повезло. Противостояние между моими друзьями и полицией Лос-Анджелеса продолжалось до конца лета, и, конечно, это был не самый конструктивный способ провести время, но тогда это казалось весельем.

Даже тогда мне удавалось самому решать, что делать, но, когда я все же оступался, мама и бабушка относились ко мне очень снисходительно. К середине средней школы я старался как можно реже появляться дома. Летом 1978 года я понятия не имел, что бабушка переезжает в квартиру в чудовищном новом комплексе, который занимал целый квартал между Кингс-Роуд и бульваром Санта-Моника, хотя я хорошо знал это здание, потому что ездил по нему на велосипеде еще во времена строительной площадки. Мы с друзьями накуривались, а потом мчались наперегонки по коридорам и лестницам, захлопывая двери перед носом друг у друга, запрыгивая на перила и оставляя на свежевыкрашенных стенах творческие рисунки в виде следов от заносов. Мы как раз этим и занимались, как вдруг я с криком выскочил из-за угла и чуть не сбил с ног собственных маму и бабушку, которые охапками несли вещи в бабушкину новую квартиру. Никогда не забуду бабушкино выражение лица: это было нечто среднее между шоком и ужасом. Я собрался с силами, бросил взгляд через плечо и увидел, как последний из моих друзей резко развернулся и скрылся из виду. Я стоял одной ногой на земле, а вторую держал на педали, по-прежнему думая, что мне удастся уйти.

– Сол? – позвала Ола-старшая своим приятным, высоким бабушкиным голосом. – Это ты?

– Да, ба, – отозвался я. – Это я. Как дела? Мы с друзьями как раз собирались зайти в гости.