Читать книгу "Кладоискатель и золото шаманов - Юрий Гаврюченков"

Глазки Гольдберга хитро блеснули.

– Вам, Илья Игоревич, никогда не хотелось повторить путь знаменитых археологов?

Я поставил чашечку на блюдце. Фарфор звякнул о фарфор.

– Это что, предложение?

– Об этом пока рано говорить, – мягко осадил меня торговец древностями. – Так как насчет повторения пути?

– Я очень люблю Шлимана, – признался я.

– Наблюдая за вами, – поделился своими соображениями Давид Яковлевич, – я пришел к выводу, что вам можно доверять. В той степени, чтобы организовать совместное дело.

– В какой мере оно соответствует моим занятиям?

Пора было прояснить ситуацию. Поставки для антикварных лавок или сортировка старой рухляди меня не устраивала. Даже зная, что такие патриархи археологии, как Говард Картер и Гастон Масперо, большую часть жизни провели в запасниках, я не собирался осквернять руки камеральной обработкой. Мой удел – активный поиск.

– В полной мере, – успокоил Гольдберг. Пухлые губы на его толстощеком лице растянулись в отеческую улыбку.

Следовательно, не в магазинчике дело. Я даже поморщился. Не ожидал такого финта от Давида Яковлевича. А я-то считал его человеком неглупым. Сейчас предложит клад поискать, причем карта у него наверняка имеется, а достоверность сведений он, конечно, гарантирует. И отправимся мы в поход… Нет уж, к черту. Устраивать псевдоисторическое сафари для «новых русских», выступая в роли гида, мне претит. Даже если этот «новый русский» на самом деле – средних лет еврей.

– Мне кажется, вы не готовы, – проницательно заметил Давид Яковлевич.

Несвойственная ему прямота меня насторожила. Портить отношения с Гольдбергом не входило в мои планы. Кто его знает, вдруг отказ его обидит. Я постарался прояснить ситуацию, мобилизовав все свои способности к дипломатии:

– Если я вас правильно понял, Давид Яковлевич, вы хотите предложить некий проект, напрямую связанный с поиском сокровищ, так?

– Ну, так, – кивнул Гольдберг.

Исчерпав запасы деликатности, я без обиняков заявил:

– Будем деловыми людьми. Кладоискательство – нерациональный и утомительный спорт. Заниматься им можно только себе в убыток. Отыскать что-то, даже зная, где оно лежит, почти невозможно. Даже если информация получена из самых надежных рук. А те схемы, что продаются в магазинах туристических товаров, вообще ниже всякой критики. Это игры для детей. Крайне завлекательные планы, распространяемые в любительской среде, хороши для досужих чайников. Сокровищ по ним не найдешь, но рыться для своего удовольствия в живописных местах можно будет сколько душе угодно. Как вы догадываетесь, все вышеперечисленное меня не интересует.

– Я понимаю, – ответствовал Гольдберг, с достоинством выслушав мою отповедь. – Я и не собирался отвлекать вас по пустякам. Эта карта – наша семейная реликвия. Она была составлена в шестьдесят восьмом году моим дядей. Он был геологом. Он утонул.

* * *

От Гольдберга я сразу поехал к Славе, пребывая в полном смятении. Обилие впечатлений, полученных за последние сутки, изрядно тяготило. Что-то слишком много заманчивых планов развелось. Онкиф этот Посник пятисотлетней давности, Давид Яковлевич, наш современник… Затею он, между прочим, изложил достаточно грамотно и даже половину расходов согласился взять на себя. Разумеется, обсуждение таких планов – дело не одного дня, поэтому сегодня мы ограничились общими вопросами. Я сказал, что должен посоветоваться с компаньоном и как следует все обдумать. Гольдберг же сообщил, что с его стороны в экспедицию будет отряжен наблюдатель – сам он оставить бизнес не может. Карту тоже не показал, чтобы не искушать меня заняться самостоятельными раскопками. Как будто схему так легко запомнить! Отложили до следующей встречи, которая должна была состояться через неделю.

Прямо от Гольдберга я пустился в загул. Золото продал, деньги получил, в чем, собственно, и состояла цель моего визита, теперь душа горела их потратить. По пути я остановился у магазина и купил водки. К Славе неудобно заваливаться без пузыря. Жена у него слишком частых возлияний не привечает, а он всю зиму томился в безделье, каждую встречу со мной воспринимая как подарок судьбы.

Я не ошибся, ждали меня действительно с распростертыми объятиями. Стол в большой комнате был накрыт с грубоватой простотой, присущей воякам, – Ксения несколько лет служила в афганском госпитале, а теперь работала операционной медсестрой в Военно-медицинской академии. Причем по собственной воле. Киснуть от скуки она не любила.

– Здорово! – осклабился корефан, сверкнув ослепительной желтой улыбкой. Все тридцать два зуба были закованы в золотую броню. Тут Слава, безусловно, прогнулся. Выглядело это вульгарно, но впечатляюще.

– Привет-привет. – Я постарался стиснуть лопатообразную клешню друга, но бывший офицер ВДВ не почувствовал моих усилий.

– Проходи, – с воодушевлением мотнул он подбородком в сторону стола, на котором красовался литровый снаряд матового стекла, – счас жахнем!

Натюрморт нагонял тоску. По опыту наших посиделок я знал, что выпивается все имеющееся в доме. Сегодня присутствовали два литра водки на троих. Не то чтобы много, но мне предстояло ехать домой. Утешало лишь то обстоятельство, что новая Славина квартира располагалась не так далеко от моего жилья. Пока мои руки способны держать баранку, домой я как-нибудь доползу. В крайнем случае, останусь ночевать.

– Как съездил? – Слава скрутил пробку.

– Намек понял. – Я кинул на скатерть пачку баксов. – Вот твой червонец. Между прочим, побеседовали о забавных вещах.

– Ну, тогда твое здоровье. – Слава поднял рюмку. – И твое, – повернулся он к жене, – золотко.

Водка пилась легко, даже закусывать ее не хотелось. Наконец-то корефан научился выбирать качественные спиртные напитки. Впрочем, он уже не пользовался дешевыми ларьками. Деньги отлетали у него как семечки.

– Так вот, поговорили мы сегодня, – продолжил я. – Закидывал удочки господин Гольдберг на тему клад поискать. Ты как на это смотришь?

– А чего, – пожал плечами Слава, – давай поищем.

«Вот уж кто от скуки на все руки», – подумал я. Славе было все равно, что клады искать, что глотки резать. В голове у него был сплошной Кандагар.

– Между первой и второй перерывчик небольшой, – напомнил он, разливая по рюмкам. Выпив, смачно закусил свининкой и облизнулся.

– А ты, Илья, все копаешь? – нарушила молчание Ксения.

– Куда ж я денусь. – Водка расслабила и развеселила. – Копаю, конечно. Вчера редкостную фичу нашел. Можно сказать, уник. Вчера вообще был день приколов…

Пока я рассказывал о лукинских похождениях, друзья слушали затаив дыхание. Слава даже жевать перестал. Археология с моей крайне специфичной подачи представлялась им крайне увлекательной наукой. Ксения, впрочем, смотрела на все скептически. Приключениями она была сыта по горло. Корефан же, напротив, воодушевился. Выйдя из денег, он утратил великий стимул, заставляющий волка быть поджарым и сильным. Для него, никогда не стремившегося к наукам и искусству, смыслом жизни мог быть только поиск хлеба насущного, но именно этого он и оказался лишен. Волчара должен быть голодным. Слава же был сыт и успел застояться. Он жаждал развлечений.