Читать книгу "Возвращение «Одиссея» - Алексей Гришин"

– Наши, – тяжело вздохнув, ответил Гена. – ОУЦ, никаких сомнений. Зайти, уйти, не оставив следов… наша подготовка, увы. Да и рост… Наверное, и в девятке[10], и в Группе «А»[11] такие недомерки, как я, служат, только там их пара-тройка. А вот у наших – полно, нам Гераклы не очень нужны, им у нас выжить трудно. Причем заметь, еще до всяких экспертных заключений я утверждаю, что киллер был один. Ты представляешь его класс? Есть, разумеется, вариант забугорного мастера, его тоже проверь, но это уже так, для очистки совести.

Следующим вечером на Лубянке Кузьмин присутствовал на совещании высоких руководителей.

В большом, светлом, отделанном дубовыми панелями кабинете за столом из карельской березы собрались его шеф, начальники группы «А» и ОУЦа, замначальника девятки. Четыре генерала, ранее встречавшихся лишь на торжественных мероприятиях.

Сейчас решали проблему, еще пару лет назад казавшуюся нереальной, – надо было найти офицера, прошедшего специальную боевую подготовку, ростом не выше ста семидесяти сантиметров, который мог в прошлую субботу находиться в подмосковной Малаховке и, словно в тире, расстрелять двенадцать человек.

За полчаса было принято решение о проведении внутренних проверок, результаты которых должны быть готовы уже через две недели.

И никто не сказал, что погибшие не были святыми – убийство всегда остается убийством. А то, что убивал свой, чекист… это ничего не меняет, от этого только больнее.

ГЛАВА III

«Комаров»

Он шел по Ленинскому проспекту, привычно лавируя в плотном потоке прохожих. Шел быстро не потому, что спешил, а по старой, еще студенческой привычке торопиться на лекцию, на тренировку, на свидание. Пять лет прошло после того, как талантливого студента вышвырнули с последнего курса, а за что, спрашивается? Всего лишь помог оборотистым ребятам бизнес наладить – джинсы они строили, да такие, что американским ничем не уступали.

Впрочем, это сейчас «бизнес» называется, а тогда «частнопредпринимательская деятельность и коммерческое посредничество», статья 153 УК РСФСР, во как! Срок дали условный, но из Университета выперли конкретно, не посмотрев на отличные оценки, дабы не позорила эта паршивая овца светлое имя колыбели советской науки, да и другим овечкам чтоб неповадно было.

Плевать, нашлись добрые люди, подобрали, обогрели, оценили, в конце концов! Хорошо оценили, так что бывшие однокурсники черной завистью завидуют. Все сложилось, как казалось еще совсем недавно. До тех самых пор, пока в мусорном баке в подмосковных Люберцах не нашли изуродованное тело Гришки. Парня, с которым вместе вкалывали на светлое будущее Рустама Гургеновича – мужчины серьезного и делового. А то, что его некоторые Кошмариком звали, так мало ли какие погоняла на зонах вешают. Ну и что, что зона, чай сам там едва не оказался.

Тогда-то и познакомился он с Василием Петровичем. Поначалу посмеивался над недалеким мусором, наивно записывавшим всю ту лабуду, что ему, нахально посмеиваясь, скармливали деловые.

Потом Щербатов пригласил на очередной допрос. Только в этот раз вопросов задавать не стал, просто предложил вместе проанализировать известные им обоим факты. И как-то так их сопоставил, что стала очевидной простая истина – пытали и убивали по приказу Енукидзе, заподозрившего, кстати, совершенно напрасно, несчастного Гришку в работе на конкурентов.

Ошалев от этого открытия, он и согласился выполнить первую просьбу опера – подложить в еще не разобранные Гришкины бумаги мятый запечатанный конверт. Что в нем было и зачем это потребовалось ментам, он не интересовался, лишь отзвонился Щербатову, когда тот конверт нашли люди Кошмарика.

А через неделю взяли Гуська, в смысле Евгения Васильевича, фамилию которого, впрочем, никто и не знал. В глаза звали по имени-отчеству, между собой – Гусек да Гусек. Только дело того Гуська до суда дошло. За Гришку, за еще шестерых человек, убитых, как сказано в приговоре, с особой жестокостью, поставили его к стенке, привели в исполнение приговор.

Кошмарик после той истории злой как черт ходил, клялся лично на куски порезать гнусного стукача, что Гуська сдал, куда только интеллигентность делась. Но угрозы так угрозами и остались. Раскрутить комбинацию Щербатова блатным оказалось не по зубам.

С тех пор помог еще двоих из банды повязать, да так, что и те не открутились. Правда, до вышки доморощенные мафиози не дотянули, но дубы косить поехали ой как надолго.

А на прошлой неделе Василий Петрович предложил заняться борьбой с бандитами профессионально. Не в том смысле, что за зарплату, денег у ментов столько нет, сколько он зарабатывает, но за идею. Смешно? Ему когда-то тоже было смешно, особенно после того, как из универа выгнали. По идейным соображениям, не иначе.

Но уже когда своими глазами увидел, как бандиты отнимают деньги у кооператоров, как пытают, как похищают жен и детей… Нет, этому надо положить конец. Не быстро, это понятно, не завтра, не через год, только если ничего не делать сейчас, завтра эта сволочь станет всесильна, и тогда уже с мечтой построить свое дело, стать не просто богатым, но уважаемым человеком, с которым западные воротилы будут за руку здороваться, да, с этой мечтой придется распрощаться навсегда.

Ничего этого сказано не было. Просто на обычном листе бумаги было написано: «Обязуюсь оказывать содействие милиции в выявлении и пресечении преступлений. В целях конспирации свои сообщения буду подписывать псевдонимом «Комаров». Подпись, число. Почему «Комаров»? Да просто первая фамилия, пришедшая в голову. Никого из родственников и знакомых с такой фамилией у него не было. Василий Петрович на это особое внимание обратил.

Итак, жарким майским днем «Комаров» шел по Ленинскому проспекту. У магазина «Мелодия» встретил Щербатова, но не поздоровался, лишь едва заметно кивнул и направился вслед за опером, словно именно туда ему и надо.

Также следом вошел в обычный подъезд обычного дома, поднялся на третий этаж, Щербатов открыл дверь одной из квартир и жестом пригласил агента войти. Только потом они пожали друг другу руки.

– Проходи, дружище, располагайся. Отныне встречаться будем здесь.

«Комаров» окинул взглядом однокомнатную квартиру. Как говорится, бедненько, но чистенько.

Давно не беленый потолок, стены оклеены выцветшими обоями, окна, правда, помыты, рамы выкрашены. Обстановка… старенький буфет, в котором небогатый выбор простеньких рюмок и фужеров, стол, покрытый обыкновенной клеенкой, в углу заправленная кровать. Есть подозрение, что ни простыни, ни наволочки с пододеяльником под покрывалом нет.

– Если случайно кто тебя рядом увидит, говори смело, что встречаешься здесь с подругой, зовут Юля, посмотри на ее фото, вот, – Щербатов достал из черного «дипломата» фотоальбом, – запоминай. И телефончик ее запиши. Звонить по нему только в крайнем случае, если всерьез припечет, не дай бог. Бери, любуйся, а я пока чайку поставлю. Можно и чего покрепче, но ты, я знаю, за рулем. Или?