Читать книгу "Франция в XI – начале XIII века. Общество. Власть. Культура - Альфред Рамбо"

Когда Симон, желая вернуть Тулузу, которую заставило его покинуть вспыхнувшее в Южной Франции восстание в пользу графа Раймонда, был убит камнем во время штурма (1218), то французский король позволил своему сыну вторично предпринять поход против альбигойцев (1219). Лично он снова дал отпор увещаниям папского легата, который приглашал его заняться этим делом. Какая надобность была ему вмешиваться? В 1222 г. случилось то, чего следовало ожидать. Преемник Симона де Монфора, Амори, будучи не в состоянии собственными силами нести бремя войны, которой не предвиделось конца, задумал передать свои права и земли французскому королю. Эта передача не могла состояться при жизни Филиппа; но после его смерти, последовавшей 23 июля 1223 г., Амори де Монфор окончательно решил передать Тулузское графство французской короне и в 1224 г. осуществил это намерение. Людовик VIII, усердно поддерживаемый южным духовенством, которое вручает Лангедок этому «христианнейшему» королю, как епископы VI в. передали Южную Францию православному Хлодвигу, тотчас по своем восшествии на престол, идя навстречу настояниям папы, вступает во владение этими богатыми землями, которые договором в Мо навсегда закрепляются за французской короной.

Так были достигнуты оба великих политических результата царствования Филиппа Августа: во-первых, обширная феодальная группа, образованная анжуйским домом и охватывавшая всю Западную Францию, перестала существовать; во-вторых, Лангедок наконец перешел под власть северного короля. Пользуясь бесповоротной гибелью тулузского дома, Капетинги впервые поставили ногу на территорию Лангедока. Они уже не выйдут с нее.

Развитие королевской власти. Естественным последствием завоеваний Филиппа Августа было развитие морального и политического авторитета, присущего званию короля. Униженное и смирившееся феодальное сословие стремилось только к тому, чтобы получать жалование от победителя и сражаться под его знаменами. Само духовенство не решалось более брать королевскую власть под свою опеку. Филипп Август, верный традициям Людовика Толстого, не щадил своих епископов и заставлял их являться перед королевским судом, участвовать в покрытии военных расходов и даже служить в своих армиях. Он старался также давать отпор, насколько это позволяли чувства и идеи той эпохи, вмешательству иноземной церковной власти, то есть пап и папских легатов. Конечно, его борьба со всемогущим Иннокентием III не всегда была для него удачна. Ему не раз приходилось уступать, но он всегда оставался достаточно сильным, чтобы в свою очередь принудить и папу к уступкам. В общем, его царствование представляет собой огромный шаг вперед в смысле освобождения королевской власти и развития того светского и национального духа, который в конце концов восторжествует над римской теократией и приведет к крушению политической и религиозной системы, столь прочно организованной средневековым папством.

Филипп Август также лучше, чем кто-либо, понял, какую большую пользу может извлечь монархия из того великого народного движения, которое охватило Францию и всю Европу с начала XII в.; об этом свидетельствуют его многочисленные ордонансы, касающиеся коммун и привилегированных городов. Изучение этих документов показывает, с какой заботливостью и усердием французский король стремился распространить свое господство на городские и сельские общины в ущерб местным властям. Он создал или закрепил муниципальный строй во множестве городов и местечек. Его деятельность простиралась даже — что особенно замечательно — на земли высших независимых феодалов. Один из наиболее обычных его приемов состоял в том, что он принимал города и нередко даже простые деревни под королевскую защиту. Эта защита так хорошо обеспечивала безопасность, что мелкие светские сеньоры и аббаты начинают наперебой предоставлять королю охрану своих феодальных и аллодиальных прав. Договоры об опеке (pariage) становятся очень многочисленными к великой выгоде королевской власти.

Не довольствуясь дарованием муниципальной свободы городам, Филипп заботился также об их очищении и украшении. Он обладал чутьем порядка и прогресса. Летописцы единодушно хвалят его за то, что он реставрировал во всем королевстве стены городов и замков, укрепил замками и оградами открытые поселения, вымостил крупные города, поощрял промышленность и жаловал привилегии ремесленным цехам. Просвещенные взгляды, которыми он руководствовался в своих сношениях с представителями промышленности и торговли, заставили его пойти еще дальше. Он даровал различные льготы даже иностранным купцам, желая привлечь их на французские рынки. Своеобразное и невиданное зрелище представляла собой эта королевская власть, заботившаяся о рабочем классе и старавшаяся всеми мерами оградить торговлю и промышленность от произвола феодалов. Та же потребность в порядке и точности должна была заставить Филиппа Августа преобразовать административное устройство королевского домена, который так увеличился благодаря его завоеваниям. Действительно, до него короли, как и все крупные феодальные собственники, управляли своими поместьями через посредство чиновников, называвшихся прево и соединявших в своих руках все виды власти: прево творил суд, собирал королевские доходы и созывал вассалов на военную службу. Эта зачаточная организация удовлетворяла потребностям первых капетингских государей. Но в конце XII в. начали понимать, что для представления короля в его сношениях с владельцами крупных феодов и увеличения его престижа среди низшего населения ему нужны более видные чиновники. И вот Филипп Август перед своим отъездом в крестовый поход создал должность так называемых бальи, иерархически стоявших выше прево. Они были обязаны раз в месяц собирать суд, в котором творили расправу от имени короля, приезжать в Париж, чтобы отдавать здесь отчет в своей деятельности, наконец, собирать суммы, взысканные прево, и вносить их в королевское казначейство.

Но как бы важно ни было это новое учреждение, Филипп Август не был, строго говоря, королем-администратором и законодателем. Он боролся с феодализмом и ослабил его преимущественно дипломатическими средствами и мечом. Будучи прежде всего завоевателем, он доставил французской короне ту материальную силу, которой ей недоставало. Главным результатом его деятельности было то, что к небольшой группе владений, завещанных ему Людовиком VII, он присоединил обширные провинции, которые сделали французского короля самым крупным собственником королевства. Он первый из Капетингов почувствовал себя достаточно сильным, чтобы не иметь надобности короновать своего сына при своей жизни. Этот мелкий факт лучше доказывает прогресс королевской власти, чем все теоретические рассуждения. Династии Гуго Капета понадобилось 200 лет, чтобы достигнуть этого успеха.

Людовик VIII

Завоевание Пуату. Альбигойская война и капетингская корона. Уделы.

Трехлетнее царствование Людовика VIII было продолжением и как бы заключением царствования Филиппа Августа. Будучи в течение всей жизни своего отца только наследным принцем и владея одним только Артуа, где он прошел свою административную школу, Людовик был послушным орудием в руках завоевателя. Последний, не привлекая его официально к участию в правлении, пользовался им в своих войнах с Плантагенетами и посылал его к границе для переговоров с Лотарингией и Германией. Неудачная английская экспедиция (1216–1217) была делом рук самого принца; но она свидетельствует не столько об его прозорливости, сколько о его мужестве. В 36 лет, упрочив уже свою репутацию как воин и дипломат, Людовик вступил на престол, унаследовав власть, которая более не имела соперников ни во Франции, ни в Европе. Если он не обладал политическим гением Филиппа Августа, то превосходил его личными добродетелями и нравственным чутьем. Его правление было слишком кратковременно, чтобы он мог направить королевскую власть по новому пути и осуществить свою собственную политику. Но он оказал услугу Франции, употребив свои способности и силы на то, чтобы завершить дело своего предшественника. Один факт наполняет все царствование Людовика VIII — его блестящий поход в Западную и Южную Францию. Ему оставалось лишь пожать плоды отцовского посева.