Читать книгу "Наследство - Вигдис Йорт"

К счастью, он заметил в толпе знакомых, отложил журнал и исчез. Я все высматривала Клару – сидеть у стенда больше не было сил. Но мужчина вдруг вернулся – попросил одолжить ему сотню крон. К нему пришел брат, которому захотелось выпить кофе, а денег у него нет, но признаваться в этом брату он не станет – иначе брат встревожится. Я дала ему сто крон, и он выпросил у меня номер счета. На следующей неделе он перевел мне сто десять крон. Десять крон он добавил в качестве процентов.

Мы собирались встретиться в ресторане при «Гранд Отеле». Это я предложила. Я так редко куда-то ходила, и это как-то само собой получилось. «Гранд», – написала я. Он ответил, что закажет столик.

По дороге туда я вдруг вспомнила, что именно в «Гранде» мать в былые времена встречалась с подружками, они гуляли по городу и заходили перекусить сэндвичами. Несколько раз мать брала на такие прогулки и меня. Может, я выбрала «Гранд», потому что вспомнила о матери? Я надеялась, что детство не вернется, надеялась, что и я не вернусь в детство, вот почему я дрожала. Я открыла дверь. К входу в ресторан тянулась очередь, дело было перед Рождеством, и вокруг топталось множество принарядившихся стариков. Зря я предложила «Гранд». Вдруг я наткнусь на мать с подружками, вон та женщина в углу – она похожа на мать, по крайней мере, в моей памяти мать выглядела именно так. Я отвернулась, мне хотелось убраться оттуда, но затем я заметила мужчину, похожего на него, – в моей памяти он выглядел именно так, но я видела лишь затылок и спину. «Борд?» – окликнула я, он обернулся и действительно оказался Бордом, постаревшим на двадцать лет. Он узнал меня, постаревшую на двадцать лет, мы обнялись, как и полагается брату с сестрой, которым удалось сохранить хорошие отношения. По крайней мере, нам так казалось. Мимо прошла какая-то его знакомая, они поздоровались и обнялись, и Борд представил меня как самую старшую из своих младших сестренок – так он выразился. А затем мы замолчали – не могли же мы начать беседу прямо в очереди, мы больше двадцати трех лет не делились друг с другом ничем сокровенным. В последний раз мы с ним виделись на церемонии первого причастия его старшей дочери. По моим прикидкам, было это десять лет назад, и повод был торжественный, и встречались мы в ресторане, кстати, довольно похожем на «Гранд». Кажется, по душам мы беседовали еще в старших классах, впрочем, и это вряд ли. Мы оба порвали с родными, но не одновременно и не сговариваясь, мы отвернулись от них каждый по отдельности. Новости про Борда я узнавала от Астрид, пускай и разговаривала с ней два раза в год. Новостей, как мне казалось, было немного. Дети Борда хорошо учились. А вот о том, что он переехал из дома в Нордстранде в квартиру в Фагерборге, я не знала. Об этом Астрид не говорила, и Борд сам рассказал мне сейчас, в «Гранде», когда я отнесла наши куртки в гардероб и вернулась к столику, который заказал Борд. Он отдал мне свою куртку в знак доверия, потому что когда-то давно мы все – я, Борд и наши сестры – сидели, прижавшись друг к другу, в машине, на заднем сиденье. Я отнесла наши куртки в гардероб и отыскала Борда в ресторане, он сидел за столиком и выглядел как наш отец – по крайней мере, таким он мне запомнился. «Сейчас отец очень постарел», – заметил Борд. Мы заказали кофе. Когда я спросила, за рулем ли он, Борд ответил, что приехал на трамвае. Это тогда он сказал, что теперь живет не в Нордстранде, а в Фагерборге. Кажется, он удивился, поняв, что я об этом не знала, он ведь восемь лет назад переехал, я же общаюсь с Астрид, странно, что она мне об этом не рассказала. Он пошел к буфету первым, какой-то незнакомой походкой, и вернулся с сэндвичем. Потом я тоже пошла к буфету и принесла сэндвич. Так мы с ним и сидели там, в «Гранде».

Распри о дачах начались намного раньше, чем я думала. Мать с отцом много лет назад решили отдать дачи Астрид и Осе. Сам Борд узнал об этом от своей дочери. Та ходила в гости на Бротевейен, и мать с отцом сообщили, что дачи на Валэре достанутся Астрид и Осе. Дочка Борда растерялась – что она могла на это ответить? Внучка, которая провела все детство на Валэре, она была слишком маленькой и демонстрировать удивление и разочарование посчитала невежливым. Может, они поэтому и сообщили об этом ей, маленькой вежливой девочке, которая не посмела бы возразить, так чтобы они впоследствии имели полное право заявить, что она не сказала ни слова против? Вернувшись домой, дочка Борда передала их слова отцу, Борд отправился на Бротевейен, где мать с отцом подтвердили, что дачи унаследуют Астрид с Осой. Осознавали ли они, что говорят? Понимали ли, как ужасно такое известие для старшего сына, который в детстве проводил на Валэре каждое лето, да и потом приезжал туда вместе с семьей, пока отношения с родителями не испортились? Для старшего сына, который надеялся, что, когда родителей не станет, он вновь сблизится с сестрами? Борд попросил их подумать хорошенько, но родители ответили, что уже все решили. Спустя несколько недель он получил по почте копию завещания, где было написано, что дачи отходят Астрид и Осе, а если те откажутся их наследовать, дачи отойдут тому, кто предложит за них наибольшую цену. Мы с Бордом в качестве наследников не рассматривались.

«Они не хотят, чтобы мы туда приезжали, – сказал он, – мы это заметили, поэтому и бывать там перестали».

Через год Борд написал матери с отцом письмо – он показал мне его, он вообще захватил все документы, – примирительное письмо, где приводил доводы в пользу того, почему дачи следует завещать всем четырем детям. Все четверо одинаково привязаны к острову, мы сможем поделить расходы на содержание дач, больше народу будет наслаждаться пребыванием там, и к тому же участки большие, поэтому в будущем можно будет построить еще несколько домиков.

Они ответили, что уже все решили.

Борд написал Астрид и Осе, привел все те же доводы, но сестры ответили, что отец с матерью уже решили, что и кому оставить. В последнем мейле о дачах Борд написал, что большинство добрых воспоминаний связаны у него с дачами на Валэре. Почему бы нам не поделить дачи так, чтобы каждым из домов владели двое? «Вряд ли это будет очень сложно», – писал он. У многих его друзей есть дачи, которыми те владеют на пару с братьями или сестрами, и обычно никаких сложностей у них не возникает. «Очень прошу вас – хорошенько обдумайте все еще раз. Однажды вас не станет, и если в собственности у меня и моих детей будет часть дачи, это принесет нам огромную радость». Напоследок Борд писал, что не понимает, почему матери и отцу приятнее видеть на Валэре своих зятьев, а не сына и внуков.

Ответа он не получил. И поделать ничего не мог. Они имеют полное право так поступить. Вот только осознают ли они, что творят? Понимают ли, что все портят, что убивают без ножа? Осознают ли Астрид и Оса, к каким последствиям это приведет, или и впрямь считают, что отношения с Бордом останутся такими же, как и прежде? Полагали ли мать с отцом, что брат и сестры будут так же близки, как раньше? Они не желали, чтобы Борд и его дети или я с моими детьми владели дачей на Валэре. Борд просил и уговаривал, потому что не знал, что это заговор. Мать с отцом предпочтут проводить отпуск в компании зятьев, а не с сыном и его семьей. Они не хотят видеть нас на Валэре. На праздники и юбилеи – пожалуйста, они с радостью пригласят и Борда с детьми, и меня с моими тоже, но чтобы мы жили все вместе на даче – нет. Им вообще больше хочется видеть Астрид и Осу с мужьями и детьми, и на дачах, и в других местах, потому что рядом с Астрид и Осой прошлое не напоминает о себе так навязчиво.