Читать книгу "Жуткая история Проспера Реддинга - Александра Бракен"

Ведь если у Нелл и дяди Барнабаса были все ингредиенты для изгнания Аластора, зачем они притворялись, что нужно ждать?

«А я тебя предупреждал, – заметил Аластор. И он даже не злорадствовал. Волна страха прокатилась в моей душе, сердце сжало ледяной рукой. – У нас еще есть время. Мы можем сбежать!»

«Куда?»

Несколько часов спустя Аластор все еще не спал. Он открыл глаза мальчика, чтобы посмотреть в окно на полную луну. Мальчик не завел на ночь будильника со звоном колоколов. Да это и не было нужно. Браслеты не позволяли Аластору управлять его руками и ногами.

Слабое сердце этого мальчика было похоже на колючий клубок вины, бессилия и желаний. Аластор не любил вкус вины: он был слишком сладок, как перезревший фрукт. Вина – признак добродетели, как бы глубоко она не таилась. Именно чувство вины подразумевало, что человек все еще может отличить добро от зла.

Душегуб тяжело вздохнул ртом мальчика. Приходилось признать, что стандартные методы предложения контракта не сработали, и вряд ли сработают. Сердце мальчика, судя по всему, относилось к редкому виду: оно не поддавалось жадности и зависти. В отличие от Онора, Проспер видел, что удача, которую приносит Аластор, причиняет вред другим людям. Но чем-то он все-таки был похож на Онора: его главной слабостью, основным желанием, было всего лишь защитить свою семью и обеспечить ей процветание.

У Аластора остался последний шанс склонить мальчишку к контракту, последняя отчаянная попытка вырваться из его тела, пока ведьма не выгонит его силой и не уничтожит. Придется использовать эту зацепку. Придется пойти на крайние меры.

– Слуга, – прошептал он.

В изножье дивана засветились глаза хоба.

– Подойди ближе, я расскажу тебе, как добраться до Редхуда.

Глава 31

Подготовка к спектаклю

В конце концов, дядя Барнабас сам подошел к нам.

Не знаю, что меня так удивило. После позавчерашней лекции о том, как опасно выходить на улицу, пока они с Нелл не извлекут из меня Аластора, я думал, что мы просидим под домашним арестом еще как минимум сутки. Но вчера они о чем-то поговорили, и Нелл, видимо, что-то в нем переключила.

– Доброе, доброе, доброе утро! – поздоровался он, выходя из душа. – Я собираюсь сбегать за пончиками. Вам что-нибудь принести? Может, горячего шоколада?

Пытается задобрить нас сладостями? Ну, я не гордый, могу и согласиться. Хотя…

– Да какие пончики! Я бы убил сейчас за Тихое пирожное! – сказал я.

Он растерянно поднял светлые брови.

– Ну, помнишь? Тыквенные листья, – напомнил я ему.

– А… а, да. Точно, сколько лет их уже не ел. К сожалению, за пределами Редхуда такого не подают. Может, принести тебе что-нибудь из «Колдовского отвара»?

– У них отличные пончики в глазури, – сказал я. – И горячий шоколад, пожалуйста. Нелл, хочешь чего-нибудь?

Нелл все еще была в пижаме. Она делала уроки, сидя в кровати. Начала, видимо, еще до того, как я проснулся.

Дядя Барнабас схватил пальто и стал натягивать шапку на влажные волосы.

– А пока меня не будет, можешь рассказать Просперу прекрасную новость.

Не такая уж, видимо, она была прекрасная. Нелл даже передернуло.

Я смотрел в окно, пока не увидел, как за дядей Барнабасом закрывается задняя дверь. Он перешел через дорогу. Кафе всего в квартале отсюда, так что на разговор времени у нас было немного.

– Что происходит? – спросил я. – Почему он ведет себя так, будто наконец выглянуло солнышко и подарило ему лучик?

Нелл пожала плечами, не отрываясь от тетради.

– Вчера я объяснила ему, как важен для меня этот спектакль, и убедила отпустить нас сегодня.

«В обмен на что?»

– В обмен на что?

– С чего ты решил, что я должна была что-нибудь пообещать? – спросила Нелл, срываясь на крик. – Он сказал, что отведет нас туда. И я не стала задавать лишних вопросов. Тебя же никто не заставляет сегодня идти в школу. Радуйся!

Радоваться? Ну… мне вообще-то нравилось в школе.

«Это не твоя школа, – напоминал я себе. – И не твоя жизнь».

– Он даже посмотрит наш спектакль, – продолжила Нелл. – Просто он… Места себе не находит. На одной из его работ сейчас идут сокращения.

Значит, дядя Барнабас просто был тогда не в настроении. Бедняга! Наверное, он еще и плохо спит. А то, что в полутора метрах от тебя находится демон, спокойствия не добавляет.

Нелл закрыла учебник и спрыгнула с кровати. Она прошла мимо дивана, даже не взглянув на меня, и хлопнула дверью в ванную.

Догадавшись, что хоба она сегодня не кормила, я насыпал в тарелку чипсов, добавил банан и собирался отнести ему. Но в подвале никого не было.

– Нелл! – позвал я из-за двери. В ванной шумел душ, поэтому мне пришлось кричать. – Ты не знаешь, где наш маленький демон?

– Нет! – прокричала она. – А что?

Аластор молчал. И это значило только одно.

– Где хоб? – спросил я. – Аластор, я серьезно. Где он?

В ответ – только тишина. И она вызвала ужасное чувство, что все актеры уже вышли на сцену, но никто не потрудился сообщить мне, каков сценарий.

Забрать нас и отвезти в школу дядя Барнабас попросил… мадам Драммер.

– Я должен кое-что успеть сделать до нашего сегодняшнего приключения, встретимся в театре. – Когда я закатил глаза, он добавил: – Взбодрись, Проспер. Через несколько часов все закончится.

А, может, и раньше, если я выпрыгну из машины в надежде избежать долгой и прочувствованной речи мадам Драммер. Она вдохновенно вещала, что этот вечер «особенный» и что Нелл должна «ценить» возможность стать его частью, и вечно хранить в сердце воспоминания о нем, а также наставляла Нелл, чтобы та не перепутала слова, стояла на сцене на своей отметке, и никаких импровизаций, понятно?

С каким наслаждением я наконец вышел из машины и побежал в пустой кабинет! Мы приехали на пару часов раньше. Когда мы выезжали из дома, это казалось глупостью, но потом я увидел мадам Драммер на сцене. Она бегала и кричала:

– Свет! Больше света! Добавьте драмы!

Возможно, нам действительно не хватит времени. У Нелл было странное выражение лица. Она повернулась, явно собираясь что-то мне сказать, но тут кто-то из организаторов уволок ее за сцену гримироваться и причесываться. Я постарался спрятать браслеты под рукавами свитера и надеялся, что под носками и штанами их тоже не видно.

Чтобы не сидеть без дела, я помог рабочим сцены в последний раз перед спектаклем прогнать смену декораций. Мне вообще-то нечего было там делать, но меня поглотила театральная суета. Все смеялись и нервничали, болтали и бродили по сцене.