Читать книгу "Я - сталкер. Охотники за артефактами - Андрей Левицкий"

Его логика была ясна: пока шар отвлекся – у нас есть шанс. Остолбеневшего Алешу Полковник сгреб за шиворот и поволок за собой.

Я спускался боком, краем глаза отслеживая судьбу Ржавого. Вот он поднялся на колени. Правая рука безвольно висит, он ее левой за локоть поддерживает. Запрокинул голову, смотрит на шар. И шар, кажется, смотрит на него.

Может, повезет?

Мы уже почти сбежали с холма, и Полковник на ходу вытащил из ножен свой тесак, когда Шар подпрыгнул.

Как в замедленной съемке он опустился прямо на Ржавого – тот не закричал, не попытался увернуться, так и смотрел вверх, на опускающуюся смерть.

Раздался омерзительный хруст, тут же сменившийся чавканьем. Я с трудом сглотнул. Полковник отшвырнул Алешу ко мне, а сам кинулся к шару. Я попробовал выстрелить по мутанту – бесполезно, оружие по-прежнему не действовало.

Полковник бежал, пригнувшись, Шар чавкал и содрогался всем телом. Алеша, цепляясь за меня, пошатывался – кажется, у него был шок.

Оказавшись возле черного бока, Полковник ударил в него ножом.

По Шару пробежала крупная дрожь, Полковника отбросило в сторону, нож остался в плоти мутанта. Шар закачался, собираясь прыгнуть. Я пытался смахнуть оцепенение и что-то сделать, но не мог. Полковник поднялся. В руках у него была длинная жердина. Шар прыгнул. Полковник упер жердь в землю и рухнул на колени, удерживая ее.

Шар то ли не мог остановиться, то ли был не шибко разумным – он напоролся прямо на палку.

Полковник успел отпрыгнуть в сторону.

Словно отмерев, мы с Алешей бросились к нему.

Шар оседал, распадался на множество слабо шевелящихся черных комков. Полковник, скорчившись, зажимал обеими руками бедро – из него толчками хлестала кровь.

– «Гематоген»! – скомандовал я.

Алеша завел руку за спину, сорвал с рюкзака аптечку, кинул мне. Я вытащил из подсумка контейнер с артом… и сразу понял, что он неактивен. Факин, как говорит Алеша, щит. Почему – не было времени разбираться.

Мелкие шары не проявляли к нам интересом. Я рухнул рядом с Полковником, бледневшим на глазах.

– Коленом, – прошептал он, – пережми коленом. Всем весом.

Алеша с готовностью кивнул, и уперся коленом в ногу Полковника, перекрывая бедренную артерию. Кровь все равно текла, но не так сильно.

– Жгут.

Мой «гематоген» тоже не работал. Зато в аптечке был жгут, на котором Полковник настоял еще при закупке снаряжения. Кровь сочилась, отсчитывая секунды оставшейся Полковнику жизни – при повреждении бедренной артерии человек умирает очень быстро… Стараясь не сдвинуть Алешу, я просунул жгут – обычную резинку, которой учился пользоваться еще на уроках ОБЖ в школе – под ногу Полковника, обернул и принялся затягивать, молясь, чтобы жгут не порвался.

Полковник обмяк.

Алеша всхлипнул, собираясь разрыдаться, но с места не двинулся.

Кровотечение ослабло или прекратилось – толком сказать было сложно, штанина пропиталась кровью, с нее аж капало. И невозможно было сказать, успели мы – или просто все вытекло.

Алеша осторожно слез с Полковника, пощупал пульс:

– Жив.

Больше сделать мы ничего не могли. Артефакты не работали. Ни разу я не слышал о таком, но подозревал, что дело в аномалии, сломавшей оружие.

– Нельзя здесь оставаться. Скоро эти паскуды обратно в комок соберутся, – сказал Алеша. – Надо идти.

Он был прав. Все, что нам оставалось – идти как можно быстрее и искать укрытие на ночь, день уже клонился к вечеру.

* * *

Рюкзак Ржавого пропал, от сталкера и его вещей осталось только небольшое кирпичного цвета пятно на земле, мы разобрали вещи из Рюкзака Полковника, чтобы нести было проще, и соорудили носилки из наших курток и палок. Полковник – без сознания, липкий от холодного пота – был белее снега. Алеша предположил, что уничтожение единичных шаров наносит ущерб единому организму, поэтому где-то полчаса мы увлеченно гонялись за чернышами с саперными лопатами, не знаю, насколько результативно.

А потом погрузили Полковника на носилки и пошли через лес, огибая гибельный холм.

Оставшиеся шары катились за нами, но постепенно отстали – то ли были территориальны, то ли потеряли интерес к слишком сложной добыче.

Идти было тяжело – неудобно, неспокойно, носилки мешались, я то и дело спотыкался.

– Туман редеет, – пропыхтел сзади Алеша.

И правда, сквозь верхушки деревьев снова было видно тучи, небо в прорехах, и солнечный луч скользнул по березе.

– Проверь арты…

Мы опустили носилки, и я полез за контейнером. Артефакт активировался, а значит, Полковник спасен.

* * *

Шары больше не появлялись – очнувшийся Полковник предположил, что они остались в аномалии.

Обогнув-таки холм, мы вернулись на дорогу, ведущую к заброшенному Зубову. Кто-то шкрябался и выл в детском лагере, и, посоветовавшись, мы решили не делать привал до вечера. Солнце опускалось все ниже, вылезли и начали заедать комары, жрать хотелось – аж живот к спине прилипал, но мы упорно, не сбавляя темпа, шли вперед.

Даже аномалии нам не попадались больше.

От Зубова – на унылую и почти раскрошившуюся двухполоску «Таракановского шоссе», уйти севернее, пересечь сонную, заросшую камышом, рогозом и ивняком речушку, в которой плещется то ли рыба, то ли что похуже, крохотная и заброшенная еще, похоже, до образования Зоны, деревушка – Мишнево, и, на самом краю леса, который нам предстояло пересечь завтра, деревушка еще меньше и глуше – Боблово, если верить заработавшему ПДА.

Два ряда покосившихся домов тянулись вдоль дороги. Над лесом поднимался туман. Смеркалось.

– Давайте на ночлег, – предложил я, – под крышей лучше, чем в лесу. Завтра утром встанем – и в перед, на Полигон. Должны быстро дойти.

– Сегодня тоже должны были быстро, – заметил Полковник. – А получилось, как всегда.

Мы выбрали относительно целый коттедж за крепким забором, осмотрели сам дом и окрестности, заперли ворота и расположились под навесом у стационарного мангала – готовить ужин.

На кирпичной стене мангала красовалась надпись: «Лабус и Курортник были здесь». Легендарные сталкеры, я о них наслышан.

Алеша ткнул в надпись пальцем:

– Это, я слышал, что Курортник сгинул в Зоне.

– Так и есть. Принято считать его мертвым. Напарник его Лабус тоже так считает, но кто-то, вот, ходит, пишет. Может, сам Лабус… Надо же, жив до сих пор! Или кто-то из их знакомых. Трудно сказать.

Может быть, кто-то из этих неизвестных и оставил пометку на карте насчет аномалии «п@дец». Кстати, надо подтвердить информацию. Пока Алеша разводил огонь, а Полковник менял пропитанные кровью штаны на новые и оттирал запекшуюся багряную корку, я включил ПДА в надежде получить весточку от крота, и мои надежды оправдались.