Читать книгу "Тоннельщики - Александр Сапегин"

– Корвет? – лицо на голограмме с поплывшими вверх бровями заняло всю проецируемую плоскость. – Какой корвет? Какого хрена у вас тут творится?

– Командир, ты извини за грубость, – фамильярно перешёл на «ты» Богдан, – вам оглядеться в пространстве религия не позволяет? Мы тут, если что, не в бирюльки играем.

Громадное лицо, усыпанное веснушками, несколько раз глупо хлопнуло ресницами, после чего, качнувшись назад, резко уменьшилось и пропало из виду. В фокус голокамеры угодила рубка с несущими боевое дежурство пилотами, штурманом и старпомом. Послышались отрывистые команды и рапорт старпома, за спиной которого развернулось схематическое изображение строительной площадки, сменившейся видом уполовиненной вахтовой станции, утыканной противометеоритными и рельсовыми орудиями. Дрейфующие облака космического мусора, каких-то обломков и висящие возле принтера разбитые штурмботы каас, из которых ремонтники пытались собрать один более или менее рабочий экземпляр.

– Марья, перешли им подготовленный начальству рапорт с записью боя.

– Есть!

На второй голограмме в рубке вспыхнула иконка принятого информационного массива.

– Бардак, – показательно закатив глаза, брякнул Богдан. Ближайший к камере пилот спрятал за кулаком перед губами короткий смешок.

– Отбой связи! – донеслось до Северова. Осознав, что предметного разговора у них не получается, командир «Скорого» принял соломоново решение вникнуть в обстановку, после чего уже действовать. Сразу бы так. Голограмма пошла рябью и погасла.

– Что скажешь, Маша?

– Столичный хлыщ. Ставлю свой процессор против печатной машинки, Золотухин считает себя несправедливо обойдённым. Запихали на калошу третьего класса и в самую дыру галактики засунули. По косвенным признакам, как то: вызов без предварительной разведки, смешки пилотов и покачивание штурмана – Золотухин не пользуется авторитетом у экипажа. Приказ на эвакуацию в течение шести часов подтвердить отказался – это ничем не прикрытая инициатива из желания выслужиться перед вышестоящим командованием. Стремление показать, какой он молодец. Незнание специфики консервации объекта. Экстренно или аварийно мы можем уложиться в два или три часа, но на регламентную консервацию требуется не менее полутора суток. Военного положения не объявляли, и информации от ИИ корабля я не получила. Мне элементарно запретили доступ к разрешённым массивам.

– Ладно, солнце моё электронное, я тебя понял. Тем не менее, нам предстоит с ним как-то взаимодействовать и стараться не шибко топтаться по гордости и неудовлетворённым амбициям молодого человека, ха, и раздутому чувству собственной важности в спрямлённой фуражкой извилине. Печальная картина. Куда катится мир? Как его допустили командовать кораблём, не понимаю.

– У меня есть догадки.

– Делись, не томи душу.

– Генетических маркеров для подтверждения родства у меня нет, но внешнее сходство даёт основание предполагать родственную связь капитана Золотухина и заместителя начальника главного штаба ВКС РФ контр-адмирала Золотухина Генриха Валерьевича, его голоизображение присутствует в базе данных.

– Вот оно что. Везёт мне на мажоров, как утопленнику. Мальчик с блестящими перспективами, а его на заштатный корвет запихнули. Трагедия! То-то капитану обидно. Ручаюсь, контр-адмирал трезво оценивает родную кровиночку и, чтобы не позориться, решил устроить тому административную карусель по восходящей линии с самых низов, да что-то пошло не по плану. Амбиции есть, опыта и потенциала кот наплакал. Не успел заявиться на точку, сразу раскомандовался. Ну, кто так поступает? Буром попёр, а сам ни ухом, ни рылом в местных раскладах. Чувствую, поэтому закрепили за мальчиком толкового старпома, чтобы от ошибок и досадных промахов уберёг. Да только тот не всегда успевает за инициативным малым, хотя разведданные собрать успел и внешнюю обстановку он оценил правильно. Что ж, будем ориентироваться на каплея[30], в нашей непростой обстановке его фигура мне кажется более надёжной. Да, Марья, запиши под протокол, я наделяю тебя полномочиями для информационного обмена с ИИ «Скорого». Гордись! Тряси эту тупую железку на информацию, спуску ей не давай. Нам всем необходимо знать, что творится во внешнем мире. А то, понимаешь, сидим тут в информационном вакууме, скоро мхом зарастём. Знаешь, что-то меня напрягает факт отправки по наши души целого фрегата. Выражаясь дворовым сленгом, как-то очково мне, Маша.

– Мне самой неспокойно, командир, – тяжело, совсем по-человечески вздохнули в динамике, – что прикажешь делать?

– Ждать, Марья. Ждать! Самое поганое в нашей жизни – это ждать и догонять. Пока не вернутся наши мстители, у нас связаны руки. А пока суть да дело, – Богдан пробарабанил пальцами по манипулятору меддроида, – подготовь приказ на консервацию станции и строительной площадки. Лишним не будет, а отменить его мы всегда успеем. Что-то Золотухин долго молчит, уснул, что ли?

«Скорый» проснулся через десять минут. За это время меддроид оставил пострадавшую конечность и спину человека в покое, а Богдан успел утвердить приказ по участку на подготовку станции и оборудования к консервации, согласовать и запечатать личным кодом сообщение непосредственному начальству и отдельный рапорт на имя вице-адмирала. Кое о чём, к общей пользе, Анатолию Петровичу Крашенниникову было бы интересно узнать напрямую из уст очевидца небезынтересных событий, чем выслушивать кривые пересказы подчинённых. Отдельно Северов составил рапорт на имя «Золотухина без имени и отчества» о выделении отдельного канала гиперсвязи. Приемо-передатчик на судне мощный, а главное – исправный, чего нельзя сказать о раскуроченной станционной антенне и разбитых осколками внешних усилителях резонансных колебаний.

– Командир, ты как в воду глядел, – успела шепнуть Марья перед запуском голограммы.

В этот раз Золотухин делегировал все полномочия старшему помощнику, каплею Ильину Фёдору Борисовичу. Грубо вытесанный, крепко сбитый, габаритами два на полтора, Ильин почему-то сразу внушал доверие. Была в нём такая основательная надёжность простого русского мужика, привыкшего пахать землицу-матушку, но чьи лопатообразные мосластые руки и ладони не забывают о суковатой дубине. Контраст с наружностью простецкого деревенского увальня создавали холодные льдинки проницательных глаз старпома. Опасное сочетание.

Ильин сразу взял быка за рога, потребовав изложить подробности о рейде и сформированной на захваченный корвет команде. Выслушав Северова, чему-то кивая по ходу повествования, он переключился на поставленные рейдовой группе задачи. Ильин с ходу указал на несколько слабых мест в планировании, тем самым подтвердив заслуживающий уважения опыт и первоначальные предположения Богдана и Марьи. Старпом на «Скором» оказался толковым.

– Сорок восемь часов, – отрезал Ильин. – Вам отведено на консервацию и эвакуацию сорок восемь часов. Если твои орлы не появятся до этого срока, я снимаю весь персонал, хочет он того или нет, и активирую обратный прыжок через недоделанное кольцо. На станции мы оставим ретранслятор, запас продовольствия и топлива для реакторов каасской коробочки. Наши топливные элементы унифицированы и должны подойти им. У меня приказ, старлей, пойми, – на данной фразе Северов хмыкнул. Ильин заработал ещё один плюс, заглянув в информаторий, скачав общедоступное досье начальника строительного участка. А обращение по званию прозрачно намекало на то, что каплей видит перед собой равного собеседника, не собираясь чиниться звёздами на погонах и полномочиями.