Читать книгу "Молниеносная война. Блицкриги Второй мировой - Александр Больных"

Войска Моделя начали наступление в 5.30, но к 10.30 после первых небольших успехов наступление застопорилось. Если какие-то части и форсировали минные поля, то подвести подкрепления не получалось. На участке главного удара 6-я пехотная дивизия при поддержке самоходок «Фердинанд» и многочисленных самолётов Люфтваффе сумела форсировать Оку и закрепиться на противоположном берегу. Кстати, злосчастным «Фердинандам» этот успех обошёлся очень дорого. Наступавший здесь 653-й батальон в первый же день потерял выведенными из строя 33 из 45 самоходок. Правда, в основном это были подрывы на минах, после которых машины удавалось достаточно быстро отремонтировать, но всё-таки подобный уровень потерь впечатляет. К тому же Моделю пришлось принять очень любопытное решение. Он приказал придать каждой роте «Фердинандов» по взводу танков Т-III, которые имели пулемёты для прикрытия тяжёлых самоходок.

Но 20-я танковая дивизия, входившая в тот же XLVII танковый корпус, безнадёжно завязла в минных полях. На участке XLI танкового корпуса 292-я пехотная дивизия точно так же после первого успеха вылетела на неизвестное минное поле и остановилась. Вспомогательное наступление XXIII пехотного и XLVI танкового корпусов провалилось полностью. Модель был вынужден снять всю артиллерию армейского подчинения с этих участков и перевести её в полосу главного удара, чтобы обеспечить дальнейшее продвижение.

В этот момент появилась советская авиация. Кажется, это был первый случай массового применения противотанковых авиабомб — ПТАБов. Авиационные командиры бодро отрапортовали об уничтожении 106 вражеских самолётов и 65 танков, что даже отдалённо не походило на правду. Вот примерно из таких рапортов и появились полторы тысячи уничтоженных немецких танков. Но вся помощь авиации так и ограничилась одним налётом, потому что вскоре немецкие истребители захватили господство над полем боя. Это позволило немецкой бомбардировочной авиации обрабатывать оборону советских войск на всю её глубину.

Здесь начинаются разночтения между источниками. Одни историки пишут, что к 10.30 немцам удалось овладеть высотой 254, Озёрками и Ясной Поляной. Другие утверждают, что в 16.30 командир XLI танкового корпуса генерал Гарпе сообщил Моделю, что ввёл в дело 101-й танковый полк 18-й танковой дивизии (а это было грубым нарушением плана Моделя как можно дольше беречь танковые части) и сумел продвинуться в направлении Озерков. Однако Гарпе не рассчитывал выйти к этому населённому пункту ранее сумерек. Как всегда, когда план трещит, начинаются импровизации, и Гарпе предложил использовать остальные подразделения 18-й дивизии, распределив их между 6-й и 292-й дивизиями. В результате 18-я дивизия была бы раздёргана на ниточки.

Вскоре после этого Модель побывал в штабе XLVII танкового корпуса. Его командир генерал Лемельсен также начал рушить первоначальный план. Он сообщил командующему армией, что намерен на следующий день ввести в бой 2-ю и 9-ю танковые дивизии, которые сам Модель предполагал использовать для броска на Курск уже после прорыва обороны.

Итогом первого дня пехотного наступления немецкой 9-й армии стало вклинение в советскую оборону на глубину до 5 километров. Наибольших успехов добились 6-я и 292-я пехотные дивизии, однако даже они сумели создать лишь узенькие коридорчики в наших оборонительных позициях, которые не позволяли двинуть далее танковые дивизии. Поэтому более чем странно выглядит утверждение В. Бешанова о том, что «на острие немецкого тарана главная полоса была вскрыта». Красивая игра слов, позволяющая думать, будто немцы вспороли оборону 13-й армии, хотя им ещё предстояло прорывать вторую и третью линии обороны, не менее мощную, чем первая. Да и первую линию они не прорвали, а только прокололи в двух местах, причём с огромным напряжением сил, ослабив давление на других участках фронта и преждевременно задействовав часть резервов.

Моделя позднее часто обвиняли в том, что он не использовал больше танков для прорыва обороны Красной Армии. Например, генерал Вальтер Неринг писал: «Из 6 механизированных дивизий на северном фасе 5 находились в резерве. Уже одно это дало решающее преимущество Красной Армии. Было бы гораздо разумнее бросить пару танковых дивизий вперёд».

Но дело в том, что Модель использовал всё, что мог. Уже в первый день наступления он ввёл в бой 58% своей бронетехники, в том числе все «тигры». И даже это не принесло ему успеха. Наверное, он мог использовать вообще все танки, которые имел, но даже это не гарантировало полного прорыва обороны, а вот для развития гипотетического успеха у него совершенно точно не осталось бы сил.

Знаете, здесь можно сделать парадоксальный и, наверное, спорный вывод. Операция «Цитадель» провалилась, едва успев начаться. Вспомним, что даже успешное наступление на южном фасе ничего не дало немцам, так как северная половина «клешней» к этому времени была сломана. А план наступления Моделя рухнул уже в первый день, более того, он начал трещать буквально через несколько часов после начала наступления. А поскольку северная группировка немцев была заметно слабее южной, то никакого усиления удара или манёвра силами у Моделя не получилось. Так что мы имеем основания заявить, что битва на Курской дуге была выиграна Красной Армией уже 5 июля около 16.00. Немцы ещё могли рассчитывать на какие-то локальные успехи, но операция «Цитадель» уже завершилась неудачей.

Примерно так же расценивал обстановку и генерал Рокоссовский, который намеревался 6 июня нанести встречный удар по выдохшимся немцам и перейти в наступление. Здесь он немножко поторопился. Прежде всего потому, что немцы далеко ещё не выдохлись, но имелась и вторая причина: на южном фасе события разворачивались далеко не лучшим образом, и Ставка даже предложила Рокоссовскому рассмотреть вариант защиты Курска после прорыва линий Воронежского фронта. Это уже смешало все планы Рокоссовского, и подготовка контрудара оказалась скомканной.

В силу этого бои 6 июля на северном фасе носили очень запутанный и сложный характер, а их главной чертой были сиюминутные импровизации с обеих сторон. Модель окончательно отказался от идеи прорыва русской обороны силами пехоты и ввёл в действие почти все свои танковые части.

В 3.30 XLVII танковый корпус Лемельсена возобновил наступление. Но теперь 6-ю пехотную дивизию поддерживали 18-я и 9-я танковые, а справа наступала 2-я танковая дивизия, и всего Лемельсен имел более 600 единиц бронетехники. Левее наступал XLI танковый корпус силами 292-й и 86-й пехотных дивизий, а справа — XLVI танковый корпус силами 20-й танковой и 31-й пехотной дивизий. Все вспомогательные удары справа и слева превратились в сущую фикцию, так как вся артиллерия и авиация были сосредоточены в полосе главного удара. Модель ещё больше сузил и без того недостаточно широкую полосу наступления и бросил в бой дополнительные танковые части. Однако Лемельсен решил, что ему всё равно не хватает сил, и потребовал передать ему «Фердинанды». Модель согласился, но его штаб сработал крайне неаккуратно, распоряжения были переданы поздно, а в результате самоходки полдня бесцельно бродили по тылам.

Едва начались бои, как уже в 5.30 пересмотренные планы полетели кувырком. Из штаба XLI танкового корпуса по телефону сообщили, что самолёты-разведчики обнаружили признаки готовящейся контратаки 13-й армии. Генерал Гарпе просил оставить ему 18-ю танковую дивизию, чтобы прочно прикрыть фланг. И тут Модель, судя по всему, запаниковал. Резервы израсходованы, планы рушатся с той скоростью, с какой создаются. В 5.40 он звонит в штаб Группы армий «Центр» и сообщает Клюге, что к вечеру захватит Поныри, Ольховатку, Кашары и Тёплое. Но тут же заявляет, что сил у него недостаточно, и просит фельдмаршала прислать из резерва 10-ю панцер-гренадёрскую и 12-ю танковую дивизии. Клюге согласился, хотя это оставляло 2-ю танковую армию, державшую фронт на Курском выступе, без резервов. Но взамен он потребовал, чтобы в случае наступления Красной Армии Модель принял на себя командование обеими армиями. Модель поспешно согласился.