Читать книгу "В погоне за Солнцем - Ричард Коэн"

На протяжении XIX века суеверие все еще было сильно, поэтому 7 сентября 1820 года Палата лордов приостановила процесс о разводе королевы Каролины на время затмения. Однако среди менее образованного населения этот атавистический страх был повсеместен, и он рождал видения и религиозные экстазы. Летом 1831 года в Виргинии бежавший раб поднял восстание под воздействием видения, снизошедшего на него во время февральского затмения: в ночь на 21 августа богобоязненный Нат Тернер и его соучастники зверски убили управляющего имением, а затем разгромили дома нескольких окрестных рабовладельцев, убив более пятидесяти мужчин, женщин и детей. Через девять дней он был пойман, приговорен и повешен, но перед тем оставил “Исповедь” о воздействии, которое на него оказало затмение:

Небесные знамения мне дадут знать, что надлежит начать великое дело, но до первого знака мне следует скрывать это от всех людей, а узрев первое знамение, я должен встать, приготовиться и крушить моих врагов их собственным оружием[305]…

Уильям Стайрон в романе “Признание Ната Тернера” (1967) попытался изобразить, что мог испытать Тернер: “Глянув вверх, я увидел, как, медленно угасая, солнце пожрало черный силуэт луны. В сердце у меня не возникло ни удивления, ни страха, лишь чувство открытия, окончательной всеподчиняющей ясности[306]”.

В тот же год, когда Твен опубликовал “Янки…”, полное солнечное затмение разожгло огонь новой религии. Первым ее адептом стал мальчик-пайют (пайюты – индейское племя), сирота, родившийся в штате Невада около 1858 года. Его взял в свою семью местный фермер и дал ему имя Джек Уилсон. Как и Нат Тернер, он вырос благочестивым ребенком, а в возрасте двадцати с чем-то лет стал фактически местным святым, поражая соседей мудростью речей, а также новым именем Вовока (что переводится как “резчик” – вероятно, подростком он работал по дереву). В 1888-м он тяжело заболел скарлатиной. Над Нью-Йорком прошло затмение, а когда Солнце вновь появилось, несколько пайютов ворвались в жилище пророка и обнаружили его в коме. “Сам час его преображения стал кульминацией, – размышляет его биограф Пол Бейли. – Покинуть ряды смертных в страшный момент смерти Солнца – это было предвестьем божественного промысла и небесного вмешательства. Верующие пайюты, удостоверившись с помощью ножа и огня, что это не сон, были готовы уже приписать спасение Солнца от черного чудовища высокому заступничеству их небеснорожденного пророка[307]”.

Когда Вовока чудесным образом воскрес, он сообщил последователям, что был в зеленой стране, где мертвые вновь обрели жизнь, и предписал им исполнять специальный танец, призванный поднимать дух. “Совсем скоро уже Земля умрет, но индейцам не следует бояться, потому что Земля оживет, как Солнце умирает и вновь возвращается к жизни”. Он предрекал, что белую расу сметет поток воды и грязи, а его люди станут молодыми и лишенными болезней и боли; земля будет плодородной, дичь вернется в изобилии, а страна вновь превратится в индейский рай.

Этим видениям было сложно сопротивляться. В течение нескольких месяцев племена уошо, баннок и пит ривер освоили медленные па этого танца, который белые называли “танцем призрака”. Апостолы из пайютов разносили послание Вовоки племенам валапай, мохаве и даже далеким навахо. “Ни одно религиозное движение в истории, – утверждал Бейли, – не распространялось быстрее и с большим эффектом”. Бюро по делам индейцев и Министерство внутренних дел забеспокоились, но в этом не было нужды. Вовока неблагоразумно назначил точный год своего перевоплощения – 1900-й. Когда в этом году ничего не случилось, великое движение, возникшее от затмения в 1889 году, угасло. К моменту смерти в 1932 году Вовока стал лишь выцветшей сноской в книге истории.

Толпа парижанок, собравшихся вместе, наблюдает за затмением 26 августа 1892 года. Некоторые из них используют специальные фильтры, чтобы не повредить глазам (From La Vie Illustrée: L’Eclipse Solaire du 30 Août, Rue de la Paix (1905))

Мало что может сравниться с ощущением чуда, которое у нас вызывает зрелище затмения. Разные писатели, от Фенимора Купера до Дороти Сэйерс, фиксировали такие сцены и в прозе, и в дневниках. Одно из лучших описаний, передающее это чувство непосредственного контакта с тайнами творения, принадлежит Вирджинии Вулф, которая в 1927 году наблюдала затмение в Йоркшире – первое полное затмение, видимое в Англии, за более чем двести лет. На следующий день, 30 июня, она записала в дневнике:

Теперь я должна рассказать о затмении… Очень быстро, на самом деле очень-очень быстро, цвета потускнели; стало темнеть; и темнело, словно перед сильной бурей; свет тонул и тонул; мы повторяли: “Это тень”, – и думали, что все закончилось, это тень, когда неожиданно света не стало. Мы сникли. Солнце погасло. Стояла сплошная тьма. Земля была как мертвая. Удивительное мгновение, и следующее тоже, а потом, словно отвязался шар, облако опять обрело цвет, искрящийся небесный цвет, и опять стало светло. У меня появилось, когда стемнело, очень сильное чувство благоговения, я словно упала на колени, но вскочила, когда краски вернулись… Они вернулись удивительно яркими и прекрасными и в долине, и над холмами… Это походило на выздоровление. Нам было гораздо хуже, чем мы ожидали. Мы видели мертвый мир. Ощутили власть природы[308].

Мне неизвестно более волнующее описание, притом что затмение длилось всего двадцать три секунды[309]. Длительность процесса, впрочем, не играет роли – запоминается опыт в целом. Айзек Азимов сообщает, как он наблюдал полное затмение 30 июня 1973 года близ берегов Западной Африки на борту круизного корабля “Канберра”: “Больше всего меня поразил финал. Появляется крошечная точка света и внезапно, за долю секунды, расширяется до такой степени, что становится больно смотреть глазами без фильтров. Это триумфальное возвращение Солнца и самое впечатляющее астрономическое зрелище, какое мне только доводилось видеть”[310]. Палеонтолог Стивен Джей Гулд, как перед тем Вулф и Бейли, тоже отмечает эффект внезапности: “Небо выключается словно от нажатия кнопки. Солнце – очень мощный источник света, доли процента его света хватает для обеспечения дневного освещения, в то время как полное затмение – это ночь, и переход происходит в один миг, не успеешь и моргнуть”. Он отмечает, что “в обычных условиях проходит несколько часов, пока человек не перестанет различать цвета. В ситуации затмения – как вспышка, вот цвет есть, а вот его уже нет[311]”.