Читать книгу "Кванты. Как волшебники от математики заработали миллиарды и чуть не обрушили фондовый рынок - Скотт Паттерсон"

Одной из основных проблем при работе с хитрыми CDO и их дроблении была оценка фрагментов. Году в 2000-м кванты нашли решение: корреляция. Получив цену одного маленького кусочка, они смогли определить «правильную» стоимость и для всех остальных, наблюдая за их взаимосвязями. Если пул кредитов демонстрировал, скажем, 5 % неплатежей, кванты при помощи компьютера могли рассчитать влияние на каждый фрагмент и проанализировать корреляции между двумя «кусочками пирога», вплоть до AAA.

Отсюда вытекало, что у фрагментов низкого качества и AAA очень мало общего в плане вероятности невыплаты кредитов владельцами недвижимости. Иными словами, корреляция между ними была крайне мала, почти отсутствовала.

Вайнштейн и несколько других трейдеров из Deutsche Bank (и некоторых других умных хедж-фондов) сообразили, что корреляции в большинстве моделей вычислены неверно. Когда они начали изучать кредиты внутри CDO, то обнаружили: многие из них настолько неустойчивы и похожи друг на друга, что падение одного приводит к краху всего пакета. В CDO было столько низкопробных кредитов, что даже владельцы на первый взгляд надежных, высококачественных траншей могли пострадать. Иными словами, корреляции были очень высоки.

Но большинство людей, покупавших и продававших их, были уверены, что корреляции ниже некуда.

Для Вайнштейна это означало хорошую сделку. При помощи еще более запутанной квантовой алхимии можно было играть на понижение фрагментов CDO при помощи его любимого метода: кредитно-дефолтных свопов. Покупая один или несколько взаимосвязанных свопов, Вайнштейн получал что-то вроде страхового полиса на исходные субстандартные кредиты. Если закладные по ним прогорали — что, по его мнению, было более чем вероятно, — страховка себя окупала. Проще говоря, Вайнштейн ставил на то, что рынок недооценивал опасность рынка субстандартного кредитования.

Вайнштейну было на руку еще и то, что большинство трейдеров с энтузиазмом смотрели на рынок недвижимости, а CDO связывали все эти кредиты воедино. Стоимость игры на понижение была чрезвычайно низкой. Вайнштейн видел, что сделка почти беспроигрышная. Можно получить огромную прибыль. А если он ошибался, то терял только скромную сумму, выплаченную за страховку.

— Мы в Deutsche стимулируем торговлю, — сказал Вайнштейн, глядя на свои карты.

Эснесс и Мюллер кивнули. Типичная беседа коллег: один трейдер описывает хитрую новую сделку своим товарищам. Но им становилось скучно.

Пора было заняться игрой. Единственная ставка, которая была у них сейчас на уме, — стопка фишек на несколько тысяч долларов в центре стола.

Вайнштейн еще раз глянул на руку и поморщился. У него ничего не было, пришлось пасовать.

— Повышаю на тысячу, — сказал Эснесс и подвинул к центру еще несколько фишек.

Мюллер внимательно смотрел на Эснесса, который сидел, откинувшись на стуле, и нервно ухмылялся. Его лицо постепенно наливалось краской. «Бедняга Клифф. Как просто понять, что он блефует. Парень совсем не умеет следить за выражением лица».

— Колл, — сказал Мюллер, бросая на стол очередную выигрышную руку, под стон Эснесса. Мюллер был тертый калач. Он рассмеялся, сгребая все фишки в увеличивающуюся кучку прямо перед собой.

Глава 9

Ни пуха ни пера

Боаз Вайнштейн не один волновался по поводу здоровья CDO в 2007 году. Аарон Браун — квант, обыгравший «Покер лжецов» в 1980-е, — приобщился к секьюритизационной индустрии, когда она только зарождалась. Он стал непосредственным свидетелем эволюции и невероятного роста по всей Уолл-стрит. Много лет он с беспокойством наблюдал, как растет отрасль CDO и все больше отрывается от реальности. В 2007 году Браун работал в Morgan Stanley и, занимаясь управлением рисками, все больше переживал по поводу деятельности Morgan в сфере субстандартного кредитования.

Он был готов выйти из игры. Он даже начал обсуждать вакансию в хедж-фонде, набиравшем сотрудников в связи с планирующимся IPO, — AQR. Компания Клиффа Эснесса искала маститого специалиста по управлению рисками, который бы занялся такими каверзными вопросами, как международные нормы. Брауну идея пришлась по душе. Он никогда раньше не работал в хедж-фонде и очень хотел попробовать. В июне 2007 года он пришел на должность директора по рискам в AQR.

Браун знал, что AQR — один из сильнейших алгоритмических фондов, и это его вполне устраивало. Но он не был в курсе, что AQR, как и Morgan Stanley, сидят на крышке кипящего котла рисков, который в любую минуту может рвануть.

Браун вырос в Сиэтле,[118] его с детства завораживали цифры — результаты игр и статистика по игрокам в бейсболе, погодные сводки, котировки акций. Его мало заботили события, которые обозначались цифрами: крутые удары по мячу, стоянки с искореженными ураганом грузовиками, поглощение компании-конкурента. Брауна влекли ряды чисел и мысль о том, что за ними скрывается тайна. Из любви к математике он и прочел книгу, которая оказала на него огромнейшее влияние: «Обыграй дилера» Эда Торпа.

Браун залпом проглотил книгу, завороженный идеей, что при помощи математики можно делать деньги в простой игре (блэкджек). Освоив предложенный Торпом метод подсчета карт, он перешел к покеру. В четырнадцать лет он стал завсегдатаем сиэтлских подпольных игорных залов.

Сиэтл был портовым городом. Искатели приключений всех мастей и жулики со всего света. В плане мачизма Брауну было до них далеко, но им и не снились ни его математические способности, ни интуиция. Он быстро понял, насколько хорошо играет; он не только прекрасно умел высчитывать вероятности для каждой руки, но и отлично читал по лицам своих оппонентов. Он чуял блеф за версту.

В 1974 году он с отличием окончил школу, получил высший балл на вступительных экзаменах в колледж и отправился прямиком в Гарвард. Он учился у Гаррисона Уайта, социолога, применявшего методы количественного анализа для изучения социальных связей, и сразу же погрузился в покерный мир Гарварда, в котором также вращался Джордж Буш-младший. Казалось, избалованные сынки богачей, которых в Гарварде было немало, жаждали проиграть Брауну свои денежки. Он не мог лишить их этого удовольствия. Но ставки обычно были для него слишком низкими, а партии — слишком непрофессиональными. Он попробовал участвовать в играх, которые устраивал в гарвардском общежитии Керриер Хаус будущий основатель Microsoft Билл Гейтс. Но они показались слишком чопорными и формализованными. Кучка закомплексованных ботаников пыталась изображать крутых парней.

Окончив университет в 1978 году, Браун пошел работать в American Management Systems — консалтинговую компанию на севере штата Вирджиния. Работа ему нравилась, но больше всего манил покер в округе Колумбия. Начать играть с чудаковатыми конгрессменами не составило труда. Однажды он узнал о компании, которая тайно устраивала ожесточенные покерные бои. Войдя в квартиру, он столкнулся с грузным мужчиной в обтягивающей футболке. На обеих его руках висели девицы, напоминавшие расфуфыренных секретарш. Это был не кто иной, как техасский конгрессмен Чарли Уилсон, будущий герой книги и фильма «Война Чарли Уилсона».[119] Брауну Уилсон понравился, он показался ему забавным. К тому же Уилсон обожал покер. Да и играл неплохо.