Читать книгу "Коррупция при дворе Короля-Солнце. Взлет и падение Никола Фуке - Винсент Дж. Питтс"

Когда палата в первый раз собралась в Фонтенбло, Сегье сообщил коллегам, что одного из членов, ле Боссю, с ними не будет. Оказывается, ле Боссю не имел юридического звания, необходимого, чтобы участвовать в качестве судьи в уголовных процессах (хотя рассматривать гражданские дела этот недостаток не мешал). Все понимали, что это только предлог. Ормессон был убежден, что ле Боссю исключили из процесса только потому, что он был одним из «изгоев, твердо намеренных вершить правосудие» [686].

Судьям сообщили еще об одном процедурном изменении. Отныне, по приказу короля, Фуке мог видеться со своими консультантами только дважды в неделю, по средам и пятницам, и в присутствии одновременно д’Артаньяна и протоколиста Фуко. Фуке немедленно подал в палату ходатайство о подтверждении ее прежнего решения от 1662 года, предоставлявшего ему неограниченный и конфиденциальный доступ к консультантам. Смущенная палата перенаправила петицию на усмотрение короля. Через несколько дней Ормессона и Сент-Элена вызвали к королю. В присутствии Кольбера и Гюга де Лионна король дал волю своему нетерпению. Когда он предоставлял Фуке неограниченный доступ к адвокатам, он полагал, что процесс продлится недолго. Но прошло два года, и он хочет, чтобы суд завершился. Это вопрос его репутации, особенно за границей; он желает, чтобы его там уважали. Люди не поверят в его власть, если он не в силах довести до конца суд над «каким-то жалким негодяем». Он не планировал делать доступ Фуке к адвокатам «вечным». Он убежден, что адвокаты Фуке вышли за рамки своих мандатов, что они вносили и выносили из тюрьмы документы и совещались с лицами, не имеющими отношения к делу (здесь, видимо, имелись в виду дамы Фуке). Король напомнил об опасностях, которыми чреват заговор, стремящийся «перевернуть страну вверх дном». Однако, уточнил он, все, к чему он стремится, – это торжество правосудия. Поэтому он не хотел бы наговорить лишнего, когда на карту поставлена человеческая жизнь. Теперь, когда он объяснил причины своих действий, он возвращает дело в руки палаты, и пусть решает она [687].

Палата очутилась в трудном положении. Необходимо было действовать либо согласно, либо вопреки желаниям короля. Как заметил Ормессон, против Фуке был приказ короля и многочисленные прецеденты, а в его пользу – предыдущее распоряжение палаты, ее практика до сего момента и некая традиционная льгота, полагавшаяся обвиняемому. Пюссор воспользовался обсуждением, чтобы отрицать какие бы то ни было противоречия между приказом короля и его правосудием, которые, как он настаивал, суть одно. В результате подавляющим большинством голосов палата проголосовала за предложение Ормессона. Приказ короля, ограничивающий помощь консультантов двумя днями в неделю, будет исполнен, но с двумя важными уточнениями. Ограничение отменяется, когда палата планирует обсуждение какого-то важного вопроса. В этой ситуации Фуке сможет совещаться с консультантами сколько захочет. Кроме того, при всех консультациях отныне будет присутствовать д’Артаньян, но не протоколист [688]. Фуке для приличия откликнулся на это протестом против присутствия д’Артаньяна, хотя на самом деле они с лейтенантом уже пришли к джентльменскому соглашению. Фуке удовлетворился обещанием мушкетера, что он никому не раскроет содержание разговоров Фуке с адвокатами, связанных с процессом, но будет докладывать о разговорах на остальные темы [689].

Фуке продолжал направлять в палату ходатайства, нацеленные на то, чтобы создать напряжение между нею и королем. Не успела палата уладить вопрос о доступе к услугам адвокатов, как пришлось разбираться с требованием Фуке вернуть в состав суда ле Боссю. Мнения снова разделились. Одни заявляли, что подсудимый имеет право давать судьям отвод, но не назначать их. Другие объясняли, что поскольку Фуке так и не признал полномочий суда, у него нет основания для каких-либо требований. Были и те, кто настаивал, что, если членов палаты назначал король, он может эти назначения и отменять, как это и было в отношении ле Боссю. В этом частном случае очевидно, что традиция и обычай на стороне короля, так как для участия в качестве судьи по уголовным делам требуется степень бакалавра юриспруденции или выше.

Тем не менее, как отмечал ле Боссю несколькими неделями ранее, были и обратные прецеденты, в основном когда король назначал магистратов в прежние палаты правосудия [690]. В итоге ходатайство Фуке было отклонено, но лишь после того, как Ормессон вслух поинтересовался, не заключается ли подлинная причина в том, что король хотел распоряжаться всеми деталями процесса [691]. Когда судьи закончили разбирать вопрос о ле Боссю, Ормессон вынес на рассмотрение еще одну петицию Фуке. На этот раз мишенью был Кольбер. Фуке настаивал, чтобы суд расследовал вмешательство Кольбера в документы в момент ареста, и тут же прислал новое требование: расследовать действия Берье и Фуко. Реакция последовала яростная и быстрая. Перед началом следующего заседания Шамиляр перехватил Ормессона и предупредил, что потребует отклонить петицию и запретить Фуке в дальнейшем ходатайствовать по этому вопросу. Обвинять Кольбера, заседающего в королевском совете и пользующегося доверием Людовика, значит оскорблять короля.

Когда палата собралась, Сегье спросил Ормессона, намерен ли он тратить время на просьбу Фуке, и докладчик ответил отрицательно. Эта просьба преждевременна. Однако окончательно отклонять ее нельзя; палата может потом решить, имеют ли значение действия, о которых идет речь. Пока Ормессон рекомендовал бы отложить вопрос с тем, чтобы вернуться к нему позже.

И вновь мнения палаты разделились. Вуазен объявил ходатайство просто маневрами Фуке (fnesses)[692], которые надо игнорировать. Сегье негодовал. Нет никаких причин, утверждал он, считать, что Кольбер что-то делал с бумагами Фуке. Это оскорбительно для человека, который послужил королю в стольких важных делах и который гораздо успешнее, чем Фуке, привел в порядок королевские финансы. Вслед за Шамиляром он предупредил, что обвинение оскорбительно для чести короля. Ходатайство следует отклонить, хотя, продолжал он, не следует препятствовать Фуке подавать аналогичные документы. Такое право у него есть. В результате большинство судей согласились с Ормессоном и отложили рассмотрение вопроса. Таким образом, установление ключевого факта – вмешательства Кольбера в бумаги Фуке – отодвинулось на неопределенный срок. Но, так или иначе, решение не отклонять ходатайство было победой Фуке [693].