Читать книгу "День, когда мы будем вместе - Юрий Никитин"

– Пойдите вы к черту со своими шуточками! – не удержался я. – Что она говорила про меня?

– Что вы единственный и неповторимый, – сказал он, вполне удовлетворенный моей реакцией, – и что ей очень жаль. Правда, чего именно ей жаль, она не уточнила. Еще спрашивала, есть ли у вас жена и где вы сейчас находитесь. Я не стал ничего придумывать, отметив вашу особую роль в ее выздоровлении, после чего она вычислила свои ужасно большие годы и устроила по этому поводу настоящую истерику.

– Когда я смогу увидеть ее?

– Думаю, завтра, – ответил Перчатников. – Агнешка, кстати, тоже рвется к вам. Особенно после того, как я сообщил с сожалением, что вы изрядно постарели и подурнели. Она посоветовала не говорить ерунды, но эта новость, кажется, пришлась ей по душе. Во всяком случае, рыдать она прекратила, перейдя на всхлипывания.

– Ну спасибо, добрый человек! – сказал я. – А то ведь могли и до членовредительства дойти. Мол, хромой, глухой, горбатый. То-то радости бы тогда было!

– С членами своими разберетесь сами, – с пошловатой усмешкой произнес профессор. – Какая жизнь вам предстоит, Тимофей Бенедиктович! Краше Агнешки я девушки не встречал. К тому же она вас любит, в этом нет сомнений. За что вам такое счастье привалило на старости лет, не знаете?

– Знаю, – кивнул я, – но не скажу.

– Ладно, – примирительно махнул рукой Перчатников, – я не завистливый – я меркантильный. До конца недели, то есть, в течение ближайших трех дней вам нужно будет подписать завещание. Я вас не тороплю, но желательно было бы уложиться именно в эти сроки.

– Уложимся, – снова кивнул я. – Не волнуйтесь.

В холле меня поджидал Антип. Как и всякий бывший чекист, наполовину состоявший из лжи и лицемерия, он попытался прикинуться случайным прохожим, но я был великодушен и не стал выводить его на чистую воду, а напротив, приспособил для собственных нужд. По моей просьбе он взял служебную машину, и мы отправились в «Корфур», который хотя и был от нас дальше, чем «Пикадилли», но по масштабу и ассортименту не шел с последним ни в какое сравнение.

Никогда еще я не накупал столько снеди, напитков и особенно разнообразной ненужности, в число которой входили халаты, дамское и постельное белье, наряды, обувь, косметика, парфюм и даже большая напольная ваза для цветов! Антип, служивший при мне тележечником, предложил пари, что одной тележкой мы не обойдемся, и выиграл его еще задолго до появления вазы, в которой не видел вообще никакой нужды. Он с самого начала устроился на пол ставки бродячим комментатором и оценивал все по своим меркам. Нападкам подвергалась практически вся ненужность, за исключением французского белья, чье появление в вверенной ему тележке он приветствовал соразмерным «о la la!»

Я не спорил с ним. Мне даже было приятно его ворчание. Этим он напоминал мне Вовочку – божьего человека, который не уступил ему в практичности и здравом смысле. Тот тоже бы раскритиковал халаты, платье, похожее на майку, и сандалии для гетеры, не говоря уже о пресловутой вазе. Конечно, я где-то слышал, что шлёндранье по магазинам (не правда ли, куда более приятное для русского уха определение известного действа, чем «шопинг»?) улучшает настроение, но не настолько же!

Вечером я приводил свой номер в порядок. Надо заметить, что с самого начала я отказался от услуг уборщицы, и теперь лишний раз убедился в правильности своего решения. Убирался я с каким-то подозрительно радостным чувством, хотя вся уборка сводилась к элементарному уходу за жилым помещением и длилась не более получаса. Радостное же чувство по-настоящему расцвело во мне потом, когда я, бережно поместив в вазу девятнадцать роз нежно-розового цвета, сел в кресло и щелкнул дистанционкой антиповского музцентра, из которого спустя несколько мгновений потек мужественный голос Фрэнка Синатры, утверждавшего в «Too marvelous for words», что и в большом вебстеровском словаре нет слов, способных описать ощущение чуда при виде тебя…

И все-таки я бы не был самим собой, коли не подпортил себе настроение. Возможностей для этого у меня было немало. Глядя на великолепное белье и наряды и даже живо представляя в них Агнешку, я вдруг спросил себя не кстати, а определился ли ты, дядя, окончательно со своей ролью в этом удивительном спектакле? И тут уж пошло – поехало! Я дубасил себя, не жалея сил, с каким-то болезненным упоением, которое не победить ни волей, ни рассудком, и когда очнулся, то первым делом засунул все покупки для Агнешки в платяной шкаф. Раздражало все, включая голос Синатры и легкий запах роз. Да ты же развратник, говорил мой вечный доброжелатель, редко упускавший момент уесть меня. У тебя уже руки трясутся от вожделения. Все твои страхи и сомнения – сплошная бутафория, достаточно вспомнить леди Памелу, с которой ты заигрывал уже спустя пять минут после знакомства. Ты просто грязный старикашка, это даже глупенькая проводница Мила поняла. Так расслабься и греши напропалую – так будет благороднее и честнее.

Я не уклонялся от ударов, потому что это было бесполезно: ведь я знал, куда и когда бить себя. Вернувшись домой с покупками веселым и полным надежд, я теперь вновь разрушал все неверием и сомнениями.

Пришедший проведать меня Антип сразу заметил перемену и сказал, вздохнув:

– Что ж вы себя так мучаете, Тимофей Бенедиктович, дорогой вы мой? Ведь все складывается так, что лучше не придумаешь. Агнешка сегодня уже не плачет, зеркало требует, ругается по-польски. А сейчас спит. Тормозят ее уколами. Вы с ней поласковее будьте, а вид делайте такой, будто всего неделю не встречались. Вы ее теперь главное лекарство. Тут еще неплохо, что она сама себе годов добавила. Да и вы смотрите на нее, как на женщину зрелую, только очень молодо выглядящую. Таких ведь много сейчас. Бабки вон под девочек маскируются – и ничего! И пожалуйста – никаких особых восторгов, слез радости и прочего. По-деловому, но очень нежно. Сможете так?

– Смогу, – ответил я. – А вы того глядишь и в постель к нам залезете.

– Да, хорошо, что напомнили, – сказал Антип, доставая из кармана небольшую коробочку. – Вот на всякий случай возьмите.

Я машинально протянул руку и принялся рассматривать подарок.

– Аналог виагры, только посовременней, – пояснил Антип смущенно. – Вы уж извините, Тимофей Бенедиктович, что без спроса лезу в такие подробности, но это сейчас и молодежь употребляет. А уж нам без этого в бой идти вообще нельзя. Помните, как в рекламе: возраст, стресс, плохая экология…

– Спасибо за заботу, – сказал я, кладя пилюли на стол. – Профессор в курсе?

– Так он сам мне эту штуку дал, – повеселевшим голосом произнес майор. – Я, признаться, думал, что вы меня погоните с ней куда подальше.

– Да надо было бы, – кивнул с серьезным видом я, – но как человек воспитанный…

И, не выдержав, рассмеялся.

Оставшись вскоре один, я первым делом вытащил агнешкины наряды из шкафа и вновь поместил на виду. Их созерцание доставляло мне теперь удовольствие. Даже антиповская коробочка веселила мой глаз, и тут я понял, что выздоровел.