Читать книгу "Ириска и Звезда Забвения - Вадим Панов"

– Удалился, – сообщил Трындель.

Но, поскольку в устах безалаберного орангутана это слово могло означать и «отправился в кругосветное путешествие», и «пошёл на речку искупаться», фее пришлось уточнить:

– Куда?

– Никто не знает.

– Я слышал, Бетти громко ругалась из-за того, что её не взяли на важное дело, – сообщил подошедший к фургону Полоскун. – Ушастая верещала, что Удомо заманил последнюю Непревзойдённую в ловушку, но разозлился на неё, его главную помощницу, за неудачи и поэтому взял с собой Тубрича и Кияшек.

– В какую ловушку? – похолодела Полика.

– На каком-то острове.

– Наверное, на вашем острове, – вздохнул Кавальери. – Полагаю, Ириска отправилась в Коралловый Дворец, в надежде встретить других Непревзойдённых, и угодила в лапы Захариуса.

– Ещё не угодила, – очень тихо произнесла девочка. – Мы бы знали.

– Да, ещё не угодила. – Джузеппе понял, как тяжело сейчас Полике, и совсем погрустнел: – Извини.

– Всё в порядке. – В серых глазах феи засверкало холодное пламя. – Если Удомо заманил мою сестру в ловушку, нужно нанести удар как можно скорее. Нужно сделать так, чтобы колдуну стало некуда возвращаться!

– Как это? – изумился Кавальери.

– Нужно навести тут порядок!

Услышав, что сестра в беде, девочка сбросила с себя страх и сомнения и с каждой секундой всё больше и больше напоминала настоящую Непревзойдённую: гордую, смелую и решительную.

– Тут – это где? – пискнул Джузеппе, не веря в то, что слышит.

– Тут – это в цирке, – улыбнулась Полика, разглядывая лежащие на полу браслеты. Нитей, которые она вытащила из кофты, хватило на три Плетения – бело-жёлто-красное, чёрно-жёлто-красное и жёлто-красно-зелёное, – однако их свойств девочка не знала и даже не была уверена, что ей удалось вложить в браслеты нужные заклинания, но это было её единственное оружие, так что приходилось рисковать. – Давайте освободим цирк!

– Да! – У Полоскуна вспыхнули глаза.

– Довольно неожиданно… – доктор Соломон пожевал губами. – Но я согласен.

– Ты уверена? Кавальери очень храбрился, но при этом сильно боялся, ведь одно дело – обсуждать возможность нападения на прихвостней колдуна, и совсем другое – по-настоящему напасть на этих прихвостней. – В цирке осталась Ушастая Бетти со своими мышами и кабаны-униформисты.

– Прекрасное сочетание, – одобрила девочка. – Свиньи и ночные гады. Мы их победим.

– Как? – простонал Джузеппе.

– Вместе, – объяснила Полика.

– Но ведь ты даже не знаешь, какие браслеты сплела! – Толстяк так разволновался, что совершенно позабыл, как расхваливал друзьям память Непревзойдённой. Впрочем, ни Соломон, ни Полоскун, ни тем более Кузнечик не обратили на оговорку внимания – так сильно они были увлечены замыслом феи.

– Вот и узнаем! – рассмеялась девочка, надевая Плетения на руку. – Нет ничего лучше эксперимента!

– Полика!

– Уже!

Девочка небрежно взмахнула рукой и вскрикнула от изумления: яркий луч из чёрно-жёлто-красного браслета с лёгкостью разрезал стены, фургон-тюрьма аккуратно развалился на две части, и пленники очутились на свободе.

– Собирайте всех! – закричал Кавальери ошарашенным друзьям. – Зовите всех, кто не боится и готов сражаться!

– А что говорить? – уточнил Трындель.

– Говори, что Непревзойдённая вышла на бой с врагами Прелести, и если они не помогут, то навсегда останутся жалкими трусами!

* * *

«Я провинилась перед хозяином! Я не исполнила приказ! Я плохая!»

Печальные мысли мучили Ушастую Бетти с момента кошмарного позора на Улётной площади. С того самого мига, когда улыбающаяся Ириска издевательски помахала ей ручкой и взмыла к облакам на проклятой летающей машине.

«И Дикий Страус там был. И тоже смеялся. Смеялся!»

Эта картина постоянно вставала перед глазами Бетти: машущая ручкой фея и хохочущий Страус, растопыривший крылья так, словно приглашал проигравшую на борт самовертожабля.

Ушастая потеряла аппетит, злилась на всех, кто встречался на пути, а иногда, когда рядом никого не было, даже пускала слезу от горя и жалости к себе.

К тому же Бетти лишилась «указателя», и поэтому к унижению добавился страх: повелительница ночных гадов с содроганием ожидала возвращения Захариуса, уверенная в том, что будет жестоко наказана. Однако колдун, к некоторому удивлению Ушастой, воспринял её провалы достаточно спокойно. Без интереса выслушал жалкие объяснения, посмотрел брезгливо, словно говоря: «Именно этого я от тебя ожидал», и отвернулся. А потом, на совещании, велел Бетти оставаться в лагере.

В лагере!

Поддерживать порядок и командовать кабанами-униформистами! Оставаться в лагере в то время, как Нелепый Марчелло был послан устраивать гадости во Френце. Но даже не это главное! Ей было велено остаться в лагере, а дерзкий Тубрич и тупой Кияшко отправились на остров Непревзойдённых! И как высокомерно они посмотрели… На неё! На повелительницу летучих мышей и полуночных гадов! На Бетти, которая всегда считалась главной помощницей Удомо!

Второе подряд унижение едва не повергло Ушастую в ступор, и, проводив хозяина, Бетти принялась вымещать злобу на несчастных циркачах: распугала дрессированных пуделей, отчего они разбежались по всему лагерю; приказала акробатам выстирать грязные трико Кияшек; заставила гимнастов таскать из ручья воду в тяжёлых вёдрах, а эквилибристов – относить её обратно; и громко хохотала, довольная тем, что смогла кого-то унизить.

Продолжая хохотать, Ушастая остановилась посреди лагеря, раздумывая, над кем бы ещё поиздеваться, да так и застыла с раскрытым ртом, наблюдая за тем, как прочнейший, обитый железом и усиленный магией фургон-тюрьма разваливается напополам, а охранявший его Кияшко в страхе улепётывает прочь.

* * *

– Вставайте! Вставайте все! Скорее! Дружно!

– Поднимайтесь! Поднимайтесь!

– Вставайте! – Трындель рыжей молнией скакал по лагерю, перепрыгивая с фургона на фургон, ненадолго задерживаясь на крышах, и громким шпрехшталмейстерским голосом призывал циркачей на борьбу: – Хватит терпеть! Вставайте! Прогоним Удомо!

– Поднимайтесь! – вторил ему пыхтящий по земле Кавальери. Чтобы привлечь всеобщее внимание, толстяк нацепил на шест красный платок и без устали размахивал импровизированным знаменем. – Свобода, друзья! Свобода!!

И циркачи поднимались.

Обозлённые, униженные, доведённые до кипения Удомо и его наглыми подручными циркачи выпрыгивали из фургонов и шли за Трынделем и Джузеппе. А в действительности – за Непревзойдённой, в которую они верили сильнее, чем боялись колдуна. И то, что Полика то ли потеряла, то ли не потеряла память, ничего не значило, потому что она в любом случае оставалась феей знаменитого Двора и шла впереди всех.