Читать книгу "Исповедь Камелии - Лариса Соболева"

А Вики рассчитывала: графиня Ростовцева, несмотря на безупречную репутацию, не удержится и разнесет в свете пикантные новости, что непременно ударит по мужу и Неверову. Стоит Маргарите Аристарховне только намекнуть, кто убил Долгополова, как обоим придется несладко.

Проводив Ростовцеву, Вики вернулась в комнату и уже без прежней злости стала собираться в деревню, бубня:

– Я вернусь. Пусть год, два проживу в заточении, но вернусь.

Виссарион Фомич разносил в пух и прах выстроившихся в ряд сыщиков. Он покраснел и все больше входил в раж, а все потому, что тупые рожи не изволили даже слова сказать в свое оправдание. Зыбин устал кричать и стучать по столу кулаком, воцарилась тишина и, если бы здесь ползала муха, то было б слышно, как она перебирает лапками.

– Пшли вон, – буквально выдохнул Виссарион Фомич. Сыщики наперегонки ринулись к выходу, да разом и попятились. – Что такое? Вы еще здесь?!

Но как же им выйти, когда в кабинет вплыла ее сиятельство графиня Ростовцева?

– Ах, какая удача, что я вас застала, – заворковала Марго, идя к Виссариону Фомичу. – У меня есть кое-что для вас.

– Пшли вон, дармоеды! – рявкнул он сыщикам, те незамедлительно вылетели. Зыбин остановил бычий взгляд на Марго, настроения любезничать у него не было, потому тон его сильно отличался от светского: – Слушаю вас.

А ей все нипочем, Марго села на стул и выпалила:

– Я только что от Галицкой, она много рассказала такого!.. Вам непременно надо знать, прежде чем отправитесь к Неверову...

По мере того как Марго передавала диалог с Вики, лицо Зыбина будто смазывали маслом, да и глаза все больше становились радостно-детскими, словно ему подарили давно облюбованную игрушку. Он же в это время думал, что от каприза ее сиятельства больше толку, нежели от сыщиков. Когда она закончила, Зыбин одобрительно крякнул:

– Так-с, так-с...

– Вы довольны? – лукаво улыбнулась она.

А похвалы не дождалась! Виссарион Фомич – известный скупердяй на доброе слово, впрочем, Марго не расстроилась, она видела его повеселевшую физиономию. Он закатил глаза к потолку, поглаживая ладонью поверхность стола, бормотал:

– Весьма любопытный поворот. Значит, Долгополов держал Галицкую ее же посланиями, а Шаров, внебрачный его сынок, выкрал их по просьбе Неверова и за вознаграждение. Стало быть, это и есть услуга, которую господин Неверов оказал Галицкой. Но отец с сыном убиты... – Он опустил глаза на Марго и тоном заурядного сплетника спросил: – И что, Галицкая вот так бесстыдно рассказала вам о своих похождениях?

– Представьте себе! – подалась к нему всем корпусом Марго, давая понять, что и она не прочь посплетничать. – Вики уверяла, будто ее не волнуют пересуды, ибо она будет далеко, но мне кажется...

– Что? – нетерпеливо приподнял он плечи. – Говорите, говорите...

– Мне кажется, Вики преследовала одну цель, рассказывая пикантные подробности из своей частной жизни.

– Какую же? – подхватил Виссарион Фомич, подставив ухо.

– Отомстить, – мило улыбнулась Марго и нарочно замолчала.

– Кому-с?

– Мужу – за то, что навечно отправляет ее в деревенскую ссылку, и Неверову за то, что подло поступил с нею.

– Вы полагаете, она намеренно наводила вас на мысль, что убийца один из них?

– Именно.

– Мотив у Неверова есть с большой натяжкой. Ежели он получил письма до убийства, то Долгополова ему незачем было убивать.

– А вдруг Вики солгала мне? Вдруг Шаров выкрал письма уже после убийства? Разве это не меняет дела?

– Не меняет, – с удовольствием заявил Зыбин.

– Отчего же? – изумилась Марго.

– Голубушка, ваше сиятельство, письма дамочек, которых Неверов с легкостью соблазняет и с такой же легкостью бросает, – недостаточный мотив. А вот оскорбленная честь, униженное достоинство и жажда возмездия и благородных людей толкают на преступление.

– То есть... Галицкий?

Губы Виссариона Фомича расплылись в жабьей улыбке – середина соединилась, а уголки округлились, образовав по бокам две дырки:

– А более существенный мотив у кого? Кто был заинтересован уничтожить Долгополова и Шарова?

– Вы хотите сказать... Вики?

– Да-с.

Он явно дразнил Марго, она же помнила: терпение и терпение, его не переделать. При всем при том Виссарион Фомич пользуется ее услугами, следовательно, нуждается в ней, это то, что нужно Марго.

– Как же тогда привязывается убийство Казарского? – спросила она. – Вики ни разу о нем не упомянула. Ежели б он участвовал в этой истории, она непременно рассказала б, уж поверьте.

– А у вас Казарский привязывается к Неверову или Галицкому? – все тем же игриво-провокационным тоном задал встречный вопрос Виссарион Фомич.

– Нет, не привязывается, – вздохнула Марго и польстила Зыбину: – Я надеялась, вы свяжете... вашим умом.

– Ум мой, сударыня, покуда не соединяет. Мой ум помнит показания девицы легкого поведения: Казарский искал Камелию, а как не находил, приходил в бордель к девице Кислицыной.

– Но Камелия живет у Оболенской, Неверов знает, кто она.

– Однако особа в известном наряде не выходила более от Оболенцевой, сыщики сутками дежурят возле особняка.

– Когда поедете к Неверову?

– Теперь повременю. Прежде я намерен допросить студента Постника.

– Так его нашли?

– А то как же, – снова улыбнулся он. – Мы всех находим.

– Вы позволите присутствовать при допросе?

Виссарион Фомич втянул мясистым носом воздух, при том ноздри его расширились, а переносица сморщилась, словно он готовился выдать Марго порцию ругательств. Она чуточку втянула голову в плечи, не спуская с него коварно-зеленых глаз, а Виссарион Фомич неожиданно пошел на очередную уступку, но с оговоркой:

– Позволить-то позволю... Да только место это не для вашего сиятельства.

– Отчего же?

– Постник в тюрьме пребывает.

– Он совершил преступление?

– Готовился. Против государственного уклада. А нынче ссылки ждет. Ежели вы, ваше сиятельство, тюрьму посетите, ваш муж, граф Ростовцев, думаю, осерчает.

Нашел способ избавиться от нее! Марго поняла, что прогнать ее он не посмеет, посему усмехнулась про себя, а вслух ответила:

– Мой муж приветствует милосердие, а заблудшие души нуждаются в нем, не так ли? Поедемте? Мой экипаж к вашим услугам.

– Что ж, коль вы изволите... – И вздохнул.

Виссарион Фомич нехотя донес свое тучное тело до выхода, надел шинель, картуз, повернулся к Марго и назидательно поднял указательный палец: