Читать книгу "Кот ушел, а улыбка осталась - Георгий Данелия"

В 99 году моему сыну Кольке, главному в моей памяти, исполнилось бы 40 лет, и моя жена Галя устроила выставку и назвала ее «3 Д» (Данелия Николай, Данелия Кирилл, Данелия Георгий).

На открытие выставки собрались друзья Коли, Кирилла и мои. Из Тбилиси прилетели мои грузины. Из Германии прилетели Норберт Кухинке и Саша Потемкин, из Узбекистана — Шухрат Аббасов. Из Испании — Никита Михалков, был на открытии выставки и в тот же вечер улетел обратно (в Испании он снимал фильм). Пришли и московские друзья. Ровно в 19 часов появился Евгений Примаков.

— А как же японец? — удивился я.

— Перенесли на завтра, — сказал Женя.

Между прочим. Утром я звонил его помощнику и просил передать, что открытие выставки не в 18.30, а в 19 часов (Примаков человек пунктуальный). Помощник сказал, что все сообщит, но Евгений Максимович вряд ли сможет прийти. У него в это время встреча с премьер-министром Японии (в то время Примаков был премьер-министром России).

А в 2004-м, когда моему сыну Кольке исполнилось бы 45 лет, мы с моими внучками Маргаритой и Аленой (старшей и младшей дочками Коли) и моей ученицей Еленой Машковой издали книгу его стихов и рисунков. А чтобы на презентации этой книги я был бодр и энергичен, мой друг хирург Дато Иоселиани поставил мне два стента и кардиорегулятор.

И снова собрались мои друзья, тбилисские и московские.

О том, что Коля пишет стихи, я не знал. Он мне не говорил об этом. Сейчас понимаю почему Что бы он ни делал: рисовал, писал сценарии, снимал кино, — я его все время критиковал, наставлял, воспитывал, учил. Он не хотел, чтобы то же самое было со стихами…

себе поставив

сверхзадачу,

я жизнь на выживанье

трачу.

и так надеюсь на удачу!

что и молиться не хочу.

о, жизнь!

Тебе собой плачу!

и видишь ты,

с какой отдачей

я пропиваю твою сдачу

и по мирам

тебя

влачу!

ЮРА

Последнее время я редко выхожу из дома и мало с кем общаюсь. Исключение мои друзья — Рост, Афоня и Шкет. С Афоней и Шкетом мы живем в одной квартире в моем кабинете. А Рост живет над нами и навещает меня. Мы с ним сидим в креслах, смотрим телевизор. Коты телевизор не смотрят. Мой друг Шкет спит на своем любимом стуле, на пледе. А мой друг Афоня — на диване.

В отличие от меня Рост сегодня уже обежал вокруг пруда, написал статью, чинил кровлю мастерской, встретил на вокзале знакомого своего знакомого, правил гранки в редакции, покупал подарок внуку, был в больнице у родственника из Киева, на выставке своих фотографий, на дне рождения вдовы друга и на поминках известного философа. Его мечта — спокойно сидеть в кресле и смотреть телевизор. Он устал. А я с утра до трех часов дня писал книгу, а потом изнывал от безделья (читать мне уже трудно, быстро устаю). Мне охота поговорить, пофилософствовать. Бывает, мы смотрим футбол или теннис, я говорю, говорю, Юра слушает, слушает.

— Все имеет свой возраст. Вселенная. Звезды. Земля. Человечество, — рассуждаю я. — Все когда-то родилось и когда-то исчезнет. И человечество тоже. А я не могу понять, в каком оно теперь возрасте? Толи в подростковой глупости, то ли в старческом маразме… Юра, ты как считаешь?

Молчание.

— Ты как считаешь? — говорю я громче.

— Да, Маша Шарапова хорошо играет, мощные удары, — громко говорит Юра. — Молодец.

— А по поводу того, что я сказал?

— А что ты сказал? Гия, я тебя предупреждал, говори чуть громче, а то я не все слышу. (Часто я забываю, что наступила пора, когда с друзьями надо говорить чуть-чуть громче.)

Между прочим. У нас с Юрой мировоззрение и мироощущение совпадают, но есть кое-что, в чем стопроцентного согласия нет. К примеру: надо ли всем знать правду до конца, или можно кое-что утаить? Юра считает — надо. Я считаю — можно утаить.

«Истина никогда, по существу, не приносит добра человеку — это идеал, к которому стремятся математики и философы. В человеческих отношениях — доброта и ложь дороже тысячи истин».

Трем Грин.

А бывает, Рост не приходит — неделю, месяц, а то и два. Про таких, как Юра Рост, мама говорила: «У него перец в попе». Сидеть долго дома Рост не может. Он побывал везде. И из каждой своей поездки что-то мне привозил. Из Кабо-Верде он привез мне бамбуковую дудку. Он приобрел ее, когда на траверсе островов Зеленого мыса с корабля «Академик Келдыш» спускался в батискафе «Мир» на дно Атлантического океана. Тогда Росту было 52 года. Из Тибета он привез мне серебряный колокольчик, приобрел его по дороге, когда поднимался с альпинистами на вершину Эвереста. Рост их фотографировал (фотограф Юра от Бога). Тогда Росту было 67 лет. А когда ему стукнуло 74, он из Лондона на мотоцикле с двумя мотогонщиками пересек Европу, Турцию и Грузию и привез мне бутылку ткемали и банку аджики. Аджика была зеленая, с орехами, вкусная.

ДУХИН САД

Неподалеку от нас, во дворе стоит чистенький одноэтажный, увитый диким виноградом дом. В этом доме мастерская Роста.

Лет тридцать назад я вышел гулять во двор с моим псом Булькой. Кто-то сломал кирпичный забор, разделяющий наш двор и соседний. Булька через пролом убежал туда. Я за ним. В захламленном, грязном дворе стоял покинутый, полуразрушенный одноэтажный дом. Булька подбежал к стене дома и поднял лапу. А я подумал: «Вот хорошая мастерская для Роста». Рост находку Бульки одобрил. Со своим другом Ваней Духиным они восстановили этот дом. Потом вскрыли асфальт, выкопали котлован четыре на восемь, купили землю, засыпали траншею и посадили виноград, японские яблони, можжевельник, барбарис, подсолнухи, цветы, а чуть поодаль соорудили фонтан. Мастерскую Рост назвал «Конюшня Роста» (раньше там были конюшни Боткина), а двор с фонтаном — «Духин сад».

Зима. Пошел на кухню пить чай. Смотрю в окно. Метрах в сорока от моего дома театр «Современник». Из окна кухни видно, как двое в ватниках чистят крышу театра. Увидев меня, один поднимает руку и машет. Это Иван Андреевич Духин. Друг Юры Роста и мой. Он жестянщик, кровельщик и мастер на все руки. А еще он один из лучших специалистов по истории русских колоколов (выпустил несколько солидных монографий).