Читать книгу "Крыса-любовь - Мойя Сойер-Джонс"

— Скверные дела творятся, Артур, — вздохнул Тони и тихонько прикрыл за нами дверь палаты. — Совсем скверные.

В палату набилось с десяток человек: Мишель, Сандра, Тони, двое врачей, заведующий больницей и личный терапевт Гордона. Сестра Крисси молча стояла у изголовья, ее рука лежала на подушке у самой щеки Гордона. Самое странное, что в углу, спиной ко мне, маячили два полицейских в форме. Они с кем-то беседовали.

— Не пугайся, — шепнул мне Тони, — с Гордоном все в порядке. Ничего плохого ему не сделали, но… Артур, сынок, не знаю, как и сказать… В общем, им… попользовались.

Я посмотрел на Гордона. По виду он и вправду был в норме: покоился себе на кровати, с безмятежностью на лице и бодрым стояком. Его волосы уже доросли до плеч и лежали густыми каштановыми волнами.

— На свете много очень больных людей, — продолжал Тони. — Особенно женщин. Они ходят по улицам и свободны как пташки. Но там, — он постучал себя по виску, — в божьем компьютере, у них разруха. Ку-ку. — Тони мотнул головой в угол палаты. — Во-он как раз одна такая. Лежала ночью в отдельной палате — ей делали томограмму или еще что-то. Сандра сказала, ее привозили и раньше. Видимо, она выбралась в коридор и забрела сюда. Мишель застала ее… ну, в процессе.

В этот момент полицейские обернулись и шагнули друг к другу, чтобы сверить записи. За ними обнаружился стул, а на нем — немолодая женщина с блаженным лицом. Она вся сияла: ярко-голубые глаза блестели, щеки раскраснелись. О боже. Дебора Тринкер.

— Она говорит, что ее сюда привели, Артур. Что ее позвала высшая сила или еще какая-то дребедень, — бубнил Тони. — Твердит, что не делала ничего плохого. Но Мишель обнаружила ее на кровати, верхом на… э-э… скажем, удлинении Гордона. Когда пришли медсестры и стали ее оттаскивать, она вцепилась в него, извиняюсь, как птичка в жердочку. Чуть не стащила Гордона с кровати вслед за собой.

Я посмотрел на мать Джули, и она мне подмигнула. Дебора совершенно не выглядела чокнутой. По крайней мере, в сравнении с тем, как она выглядела на днях в собственном саду.

Но Тони разошелся:

— Между прочим, она, судя по всему, не первая. Эта женщина, которая развозит чай, — как ее, Фатима? Кстати, мне она сразу показалась подозрительной. Когда она была поблизости, я всегда просил Сандру покрепче держаться за сумочку. Так вот, Фатима, оказывается, продавала билеты! Она заявила, что… э-э… дружок Гордона — это божье чудо. За неделю сюда успели свозить полреанимации. У них тут храм, Артур! Медсестра сказала, что вчера видела здесь монахиню!

Один из полицейских стал проталкиваться ко мне, на ходу открывая блокнот.

— Я — констебль Бейли, а вы у нас кто? Ответить я не успел. Дверь распахнулась, и вошла Джули Тринкер. Она прошла мимо меня прямо к матери.

— Я дозвонилась до Марджи и Триш, мам. Они уже едут.

Джули опустилась на корточки перед Деборой — будто защищала — и взяла ее за руку. Совершенно убитая.

— Ее дочь, — шепнул Тони. — По виду вроде нормальная, но иногда ведь это не проявляется годами.

— Ваше имя, сэр? — повторил констебль Бейли.

Я отвернулся к стене, чтобы Джули с ее места не было видно моего лица.

— Стори, — вполголоса сообщил я констеблю.

— Простите?

— Стори!

Я попятился к двери. Если повезет, успею выбраться до того, как Джули меня заметит.

— Как вы сказали?

— Стори. Он сказал С-Т-О-Р-И! — влезла Мишель. Вот уж у кого талант всюду совать нос, и всегда некстати.

Услышав знакомую фамилию, Джули обернулась. Лицо у нее стало… гм, удивленное. И радости я на нем не уловил.

— Простите, мадам. — Констебль Бейли взял Мишель за локоть и попытался отодвинуть. — Позвольте этому господину лично ответить на вопросы. Итак, сэр. Кем приходитесь потерпевшему?

— Брат. — Я старался говорить очень тихо. Надо было еще тише.

— Брат? — Джули так и подпрыгнула и направилась ко мне. — И сколько у вас братьев?

— Всего один.

— Зачем тогда вы врете полиции? — Джули развернулась к констеблю: — Этот человек не имеет права здесь находиться. Он преследует меня. У меня роман с его братом, вот он и бесится.

— Что? — взвилась Мишель. — Что вы сказали? У вас роман с моим мужем?

— С вашим мужем? Он что, женат? — Джули была в шоке. — Он не говорил, что женат… — Она повернулась ко мне: — И вы не говорили, что он женат!

— Что она несет, Стори?! — заверещала Мишель.

— Мадам, вопросы здесь задаю я. Если вы еще раз вмешаетесь… — Констебль щелкнул пальцами — звал напарника на подмогу.

— Мишель у нас всегда такая, сэр. Такой характер, — встрял Тони. — С самого детства. Видимо, нам с ее матерью надо было быть построже.

— Еще одно слово — и я выгоню всех из палаты, — предупредил констебль Бейли. — Прежде всего я закончу начатое, а уж потом перейдем к новым обстоятельствам.

— Новые обстоятельства! Вот, значит, как это теперь называется, — ядовито прошипела Мишель и послала Джули убийственный взгляд.

Констебль занес ручку над блокнотом:

— Начнем, мистер Стори. Ваша профессия?

Ой, мать вашу! Все, я пропал.

— Профессия, сэр? — повторил полицейский. — Это же легкий вопрос!

— Угу. Для того, у кого есть профессия, — пробормотала Мишель.

Давай, говори. Открой рот — и произнеси.

— Художник, — выдавил я наконец. Джули брезгливо сморщилась: — Размечтался! Да у тебя нет и половины его таланта!

— Чьего? — вскинулась Мишель.

— Мадам!

— Я ведь говорила, что он художник, Джули, — подала голос Дебора. — Я сразу поняла! Мои мурашки не врут.

Она протянула руку. Там было больше пупырышков, чем на рождественской индейке.

— Ладно. Хорошо. Художник, — сказал констебль Бейли. — Ваше имя?

— Чье, мое?

— Вы что, не слышали меня? — спросила Мишель. — Стори. С-Т-О-Р-И!

— Мне нужно полное имя, сэр.

Я взглянул на Мишель. Потом на Джули. Потом опять на Мишель. Я взмок с ног до головы и задрожал. Земля разверзлась у моих ног. Провал становился все глубже… На одной стороне была Джули, на другой — Мишель. А между ними зияла бездна. Все шире… шире…

Прыгай, парень. Хрен с ним, с парашютом. Раз, два — ПОШЕЛ!

— Арт, — сказал я. — Меня зовут Арт Стори.

— Ты — Арт? — ахнула Джули. — А с кем я тогда занималась любовью?

— Со мной, Джули, но…

— Вы с ним спали? С этим? — Мишель скривилась. — Прелестно! А ваша мать, значит… Ясное дело — яблочко от яблоньки…