Читать книгу "Заверните коня, принц не нужен, или Джентльмены в придачу! - Марина Рыбицкая"

— Клянусь, — кивнул.

И я почему-то поверила.

День прошел великолепно. Мы больше не вели долгих разговоров, а вместо этого купались нагишом, брызгаясь, словно дети. Бегали по берегу. Строили из песка замки, перешучиваясь и беззаботно смеясь. Мы лопали тропические фрукты, обливаясь соком и слизывая его с пальцев. Пили вкусные напитки, приготовленные заботливой Мааль. Были рядом, но порознь.

Я вдыхала полной грудью солоноватый морской воздух, отрешаясь от проблем и забот.

И… не жила. Все вокруг походило на красивый карточный домик, который только тронь или подуй — и он развалится, обнажая неприкрытую изнанку жизни. Для меня тут изо всех щелей разило трупным запахом фальши.

Солнце опустилось к горизонту. Я повернулась к Домиру и сказала:

— Ты обещал.

Мужчина помрачнел:

— Ты все же выбираешь его. Почему? Чем я хуже? Ну хочешь, отращу себе зеленую кожу и побреюсь налысо? Что он может тебе дать, чего не могу дать я?

— Меня, — просто улыбнулась я, поглаживая его по руке. — Ты даришь мне себя, а он подарил мне меня. Вот и вся разница. Я не могу вычеркнуть его из своего сердца и своей жизни. Верни меня, пожалуйста, назад. Здесь красивая сказка, а там неприглядная правда.

— Погоди! — Он силком поволок меня в прибрежный грот. Гордо продемонстрировал развалы Аладдина: сундуки жемчуга, кучи золота, шкатулки с драгоценностями, груды драгоценных камней, посуду из золота и серебра с красивыми инкрустациями и яркими декоративными эмалями. Наверное, с добрый десяток золотых тронов пылился в левом углу. В правом — были любовно разложены на этажерках кинжалы и сабли в драгоценных ножнах.

Но, к вящему удивлению, почему-то моя жадность заткнулась и не отсвечивала. Совсем-совсем. Наверное, обожралась в этом мире халявного мармелада и впала в гипергликемическую кому.

— Леля… — Чья-то лапа опять тянется к моей груди!

Я хлестнула его по обнаглевшим конечностям и оскалилась. Блин, этот синий пришелец окончательно выел мои мозг и печень! Что из чего я должна выбирать? Картон против реально страдающего челове… пусть — тролля?

Зачем? Не думает же этот козел, что я окончательно свихнулась, чтобы поверить ничего не стоящим посулам синего человечка? Или это такая дурацкая проверка? Тогда что проверяют? Мою моральную стойкость? Глупо. И к чему оно? Брачных клятв никому не давала.

— ТЫ ОБЕЩАЛ! — Я сердито топнула ногой.

Домир вздохнул:

— Как скажешь, Леля, — подхватил меня на руки, стараясь не встречаться со мной взглядом. Занес в воду.

Вскоре рядом с нами заплескался Римо, а мужчина снова стал синим русалом. Аватар, бабушку его через заслонку! Хотя почему бабушку? Лучше дедушку! Пусть женщина хоть раз отдохнет. Пускай даже на том свете.

— Ты прекрасна, — сказал мне Домир, бережно прижимая к своему крепкому телу и целуя в губы. — Ты мечта. Я завидую твоей зверюшке.

На моих губах остался соленый привкус. Опасаясь любых пакостей, я приготовилась выцарапать чьи-то зенки. Слава богу, не понадобилось!

Мне снова прикрыли глаза. Опять что-то свистнуло рядом — и через мгновение я оказалась на речном берегу. Одна. Быстро оделась, настороженно оглядываясь на воду и высматривая новых знакомых. Но они ушли по-английски, не прощаясь. Да уж… джентльмены.

Приятный, но пустой день… Зато теперь есть время оглядеться и подумать.

Около разложенного костра суетилась няня. В теньке под раскидистой пальмой по-прежнему дрых пострадавший Магриэль. Рядом расположились вялые эльфы, лениво перебрасывающиеся кинжалами, будто заправские цирковые жонглеры.

На противоположной стороне, у пышного куста в тени сросшихся деревьев сидел Лад и тихо беседовал с Къяффу. К ним-то я и направила свои стопы.

При виде меня чертенок встал, но не успел и слова молвить, как я сгребла его за грудки и прошипела:

— И как долго ты собирался молчать, что Мыра посадили в тюрьму?

Глаза Къяффу вывалились из орбит в буквальном смысле. Вытянув свои телескопы на всю возможную длину, осьминогопаук внимательно заглянул сначала мне в лицо, потом позырил на чертика. И подвис, как ломаная Винда МЕ 2000. Вглухую.

— Да-да! — ненадолго отвлеклась я от экзекуции, распаляясь все сильнее. — И не надо удивляться! Мне все известно!

— И кто тебе донес? — разжал стиснутые от ярости зубы Лад, озираясь по сторонам. — Птичка на хвосте принесла?

— Скорее, рыбка! — скромно призналась я. Опомнилась и снова потрясла за грудки. — Как ты мог об этом умолчать!

— И что бы ты сделала? — издевательски поинтересовался чертик, осторожно отцепляя по одному мои пальцы от своей рубашки. — Та-ак… давай подумаем… Разрыла подвалы камер предварительного заключения? Снесла тюрьму? Взорвала замок? Устроила общественные беспорядки?

— Если надо — то и революцию! — отбрила рогатого. — И я пойду его спасать! — уверенно заявила я. — Деньги у меня есть, а с остальными трудностями как-нибудь справлюсь!

Къяффу фыркнул и открыл рот. Я отлепила одну руку от Лада и поймала язык осьминогопаука. Намотала это шершаво-осклизлое веретенообразное образование на ладонь и ласково сообщила бывшему другу и побратиму:

— А ты пойдешь со мной! Потому что должен мне заемчик… по ипотеке. — Сверкая зубастым оскалом, подпустила угрозы, подавляя на корню любые возможные косноязычные осьминожьи возражения: — И не говори, что тебя в город не пустят! Возьмешь у эльфов шмотки, перекинешься в нормальный вид и потопаешь как миленький! Или я буду преследовать тебя словно комар — вреда мало, но надоем страшно!

Къяффу закивал, осторожно и с некоторой опаской отнимая у меня лапками ценный орган.

— Теперь ты, чертик с рожками! — рявкнула я, возвращаясь к Ладу. — Сколько хочешь за помощь?

— Ничего, — пожал он плечами. — Потому что я не пойду туда сам и тебя не пущу.

— Ой, какие мы грозные! — всплеснула я руками. — Уже дрожу зубами и клацаю коленями!

— Ты можешь ерничать сколько угодно, — заверил меня чертик. Его обычно улыбчивый рот сомкнулся в прямую линию, а багрово-алые глазки яростно сверкнули. Топнул ногой. — Но ты никуда не пойдешь!

— Какой ужас, папочка! — ощетинилась я.

Чертик издевательски расхохотался.

От его смеха меня совсем уж понесла кривая по всем буеракам. Видимо, от бешенства заклинило. До смерти не люблю, когда мне что-то запрещают. Даже если это «что-то» крайне вредно для моего организма. Немедленно тянет из духа противоречия перевести данное явление из категории «вредно» в категорию «очень полезно» и убедить в этом окружающих!

— Я не спрашиваю — как ты мне не позволишь, — уперла я ему в грудь указательный палец и уставилась в глаза. Он моргнул. — Я даже, заметь, не интересуюсь — почему! Я просто ставлю тебя перед фактом: либо ты идешь с нами, либо ты против нас. Нейтральная позиция приравнивается к мозговой импотенции и не учитывается!