Читать книгу "Космический психолог - Джеймс Уайт"

На самом краю Галактики, где звезд совсем мало, а космический мрак так близок к абсолютному, в пространстве висел Главный Госпиталь Двенадцатого Сектора. Он был слишком огромен для того, чтобы кто-то смог спутать его с космической станцией, но все же не слишком велик для того, чтобы его можно было назвать металлической луной. На его трехстах восьмидесяти четырех уровнях были воспроизведены среды обитания всех разумных существ, проживавших в Галактической Федерации, биологический спектр которых варьировал от чрезвычайно хрупких метановых существ до экзотических созданий, которые жили за счет переработки жесткого радиоактивного излучения. В промежутке между этими двумя полюсами размещались относительно обычные существа, то бишь – кислородо– и хлородышащие. Тысячи иллюминаторов госпиталя постоянно горели разными цветами с различной степенью яркости, что было необходимо в связи с тем, что светочувствительные органы у множества пациентов и сотрудников были устроены по-разному. В итоге для тех, кто подлетал к госпиталю на звездолете, это сооружение напоминало гигантскую рождественскую елку.

Самое яркое впечатление производили мигающие предупреждающие маяки, смонтированные по периметру ядерных реакторов. Однако в течение следующих трех часов любой прибывающий в госпиталь имел полную возможность убедиться в том, что настоящий источник энергии этого учреждения находится за тремя довольно скромно светящимися иллюминаторами на тридцать девятом уровне. Хотя, на циничный взгляд О'Мары, те люди, которые источали эту самую энергию, а стало быть, и власть, были бы первыми, кто принялся бы с пеной у рта отрицать этот факт.

Однако сегодня он воочию видел, в каком замешательстве пребывают все те существа, которые стояли, сидели, висели и еще множеством всевозможных способов размещались вокруг большого стола. Что-то необычное не то уже произошло, не то должно было произойти, иначе Скемптон не добился бы такой, стопроцентной, посещаемости собрания. Самая сущность этой космической психушки была такова, что все это должно было означать сюрприз для кого-то из присутствующих, и притом сюрприз скорее всего неприятный. Медленно обводя взглядом собравшихся, О'Мара понял, что ДБДГ, а также и некоторые из инопланетян, успевших научиться распознавать душевное состояние людей по их мимике, успели догадаться о том, что он нервничает.

За исключением Главного администратора госпиталя – полковника Скемптона и самого О'Мары, присутствовавшие на совещании являли собой медицинскую элиту – сплошные диагносты и руководители уважаемых отделений. Сегодня имело место первое на памяти О'Мары ежемесячное совещание диагностов, на котором все сотрудники сидели тихо и не спускали глаз с полковника, вместо того чтобы громко жаловаться друг другу на то, что их тут собрали в то время, как у них полным-полно более важных дел.

«Определенно, – решил O'Mapa, – сюрприз будет неприятный».

Стало совсем тихо, только слышалось тихое побулькивание внутри защитного транспортного средства вододышащего диагноста Восана. Лахличли недовольно, но безмолвно шевельнулась внутри своей прозрачной защитной оболочки. От сферического колпака, внутри которого при температуре, близкой к абсолютному нулю, размещался диагност Семлик, веяло ледяным безмолвием. Щупальца диагноста Камута, креппелианского октопоида, нетерпеливо постукивали по полу. Остальные представляли собой класс теплокровных кислорододышащих существ, которые ни в каких защитных оболочках не нуждались, да и в одежде тоже – на них не было ровным счетом ничего, кроме наклеек, указанием их звания и должности. Людей, подобающим образом одетых, на совещании присутствовало всего трое. Диагност Конвей явился в белом хирургическом костюме, на полковнике Скемптоне и О'Маре была темно-зеленая форма офицеров Корпуса Мониторов. Наконец полковник прокашлялся и тем нарушил тишину.

Как и ожидал O'Mapa, на этот звук незамедлительно отреагировала диагност-кельгианка Юрзедт. Она громко проговорила:

– Этот звук ярчайшим образом иллюстрирует редкое несовершенство в вашей землянской физиологии, полковник, заключающееся в том, что ваши дыхание и речь формируются в одном и том же отрезке дыхательных путей. Уж конечно, вы могли бы применить какой-нибудь метод волевого контроля над этим процессом, готовясь к произнесению речи, и воздержаться от продуцирования этих отвратительных звуков.

Понятия вежливости, такта, дипломатии и любых иных способов утаивания того, о чем они думали, для кельгианцев были абсолютно чуждыми, поскольку любой другой представитель этого вида без труда прочел бы все мысли и чувства, владевшие его соплеменником, по движениям чрезвычайно подвижной шерсти своего собеседника. Озвучивание своих мыслей в беседе с себе подобными кельгиане считали напрасной тратой времени. Скемптон пропустил выпад Юрзедт мимо ушей, как, впрочем, и все остальные, и начал речь.

– Прежде чем мы перейдем к обсуждению повседневных, рутинных вопросов... – сказал он и добавил с суховатым смешком:

– ...если хоть что-то в этой медицинской кутерьме можно назвать «рутиной», я должен сделать два важных объявления. Они являются результатом ряда дискуссий и ряда решений, принятых на самом высоком уровне – то есть на уровне Медицинского Совета Федерации и его подкомитета, ведающего вопросами обеспечения, функционирования и управления Главным Госпиталем Сектора. Эти решения обсуждению не подлежат, они непререкаемы и, само собой, не всем придутся по вкусу.

«У него четкий, бесцветный голос бухгалтера», – сердито подумал О'Мара. Однако в течение многих лет Скемптон с таким совершенством занимался этой самой «бухгалтерией», что дослужился до самого высокого немедицинского поста в госпитале. Скемптон сделал паузу и медленно обвел взглядом собравшихся. Выражение его лица осталось бесстрастным. Лишь на долю миллисекунды он задержал взгляд на лице О'Мары. Но О'Мара был слишком хорошим психологом для того, чтобы остаться глухим и слепым по отношению к мимике своего сородича.

Те решения, о которых говорил Скемптон, явно как нельзя лучше устраивали его самого.

– Первое мое объявление, – продолжал полковник, – заключается в том, что я покидаю мой пост Главного администратора госпиталя и вскоре уеду отсюда. Решение это не мое личное, но, будучи офицером Корпуса Мониторов, я обязан отправляться туда, куда мне приказано отправиться, и тогда, когда получу таковой приказ. Я получил назначение на более или менее одноплановую должность, хотя работа на этом посту скорее всего окажется менее обременительной. Мне приказано отбыть на многовидовую базу Корпуса Мониторов, расположенную в городе Ретлин на планете Нидия и занять там пост командующего флотом. Новое назначение меня не огорчает, поскольку как ни просторен и как ни обустроен наш рекреационный уровень, он слишком мал для того, чтобы вместить хорошее поле для гольфа. Поэтому я предвкушаю возможность наконец, после двадцати лет отсутствия тренировок, заново выучиться этой замечательной игре... – Он снова на миг задержал взгляд на О'Маре и добавил: