Читать книгу "Готический роман. Том 1 - Нина Воронель"

Я схватил куртку, сунул руки в рукава и побежал к велосипеду, пытаясь на ходу застегнуть молнию. Я, наверно, сильно вырос с тех пор, как надевал эту куртку последний раз, потому что она здорово жала мне под мышками и молния застряла на полпути. Хоть снова стал накрапывать дождь, я решил, что доеду и в расстегнутой куртке, просто надо ехать быстрей. Я нажал на педали, втянул голову в плечи и помчался. По дороге я размечтался, что бы я сделал с деньгами, которые фрау Инге обещала заплатить за эти два вечера, если бы она отдала их мне, а не мамке, и даже не заметил, как доехал до замка. Дождь за это время припустил как следует.

Я соскочил с велосипеда, сунул руку в карман куртки и похолодел – ключей там не было! Я начал рыться в карманах брюк, хоть я никогда ничего туда не кладу, потому что они дырявые. Но мне казалось, что если я очень постараюсь, то ключи где-нибудь найдутся. И вдруг я все понял: ключи-то были в кармане моей куртки, а не мамкиной! Получалось, что мне надо было ехать под дождем обратно домой, искать там свою куртку, которая неизвестно куда пропала, а потом, если я ее найду, тащиться назад в замок. Дождь лил все сильней и сильней, и я совсем промок, но я все равно должен был покормить свиней, – я ведь обещал фрау Инге, а она обещала, что постарается заплатить за это мне, а не мамке!

Тогда я решил позвонить, хотя точно знал, что и фрау Инге, и Ури уехали на два дня по каким-то делам. Но я все-таки позвонил и долго ждал, что мне кто-нибудь откроет. Но никто мне не открыл, только Ральф прибежал к воротам и стал радостно махать хвостом. Но что толку от Ральфа, он все равно не может отпереть ворота. Я сказал ему:

– Ральф, пойди скажи фрау Штрайх, чтобы она меня впустила.

Он навострил уши, но, конечно, ни черта не понял. Особенно он не мог понять, почему я стою за воротами и не захожу. Я сказал ему:

– У меня нет ключа. Понимаешь? Ключа нет! – я растопырил пальцы и показал Ральфу, что у меня в руках ничего нет.

Он завизжал и стал бросаться передними лапами на ворота, просить, чтобы я скорее заходил. Ну что мне было делать? Время шло, и дождь лил как из ведра. Мне надо было во что бы ни стало попасть во двор, а остальное уже пустяки – я знал, куда фрау Инге прячет ключ от свинарника.

И тогда я решил поползти в замок по подземному ходу.

Я никогда не полз по подземному ходу ночью и даже не представлял, что там может быть так темно и страшно. Единственное, что хорошо, это то, что там невозможно сбиться с дороги, а то бы я обязательно заблудился. Несколько раз я даже решал плюнуть на эту затею и вернуться обратно, но вспоминал про голодного Ганса и про то, что фрау Инге обещала отдать деньги мне, а не мамке, и полз дальше. Не знаю, сколько времени прошло, – мне показалось, что целый год, – пока я, наконец, увидел свет далеко впереди. Тогда я пополз быстрее и добрался до того места, где подземный ход под конец сильно расширяется и можно даже встать на ноги.

Свет пробивался из-под плиты, заслоняющей вход. Карл всегда требовал, чтобы я точно ставил ее на место, но с тех пор, как он у нас не живет, я не очень стараюсь, – какая разница, если даже кто-нибудь заметит, что там подземный ход? Мне повезло: когда я был здесь последний раз, я приткнул плиту кое-как, так что с одной стороны осталась широкая щель, и поэтому я еще издали увидел свет яркой лампы под круглым белым абажуром, которая по приказу фрау Инге и днем, и ночью горела на площадке перед дверью в комнаты Отто.

Я осторожно отодвинул плиту, вылез на площадку и стал подниматься по лестнице, которая ведет в нижний коридор. Мне не хотелось объяснять фрау Штрайх, откуда я вылез, но сегодня можно было не бояться, что она услышит мои шаги и закричит «Кто там ходит?», потому что из комнат Отто доносилась громкая музыка – они, наверно, смотрели телевизор. Все-таки, когда я дойдя до входа в столовую, я увидел, что дверь открыта. Мне было вовсе ни к чему попадаться на глаза фрау Штрайх, и я на минутку остановился и заглянул внутрь, чтобы проверить, не смотрит ли она на меня.

В столовой было темно, только ярко светился экран телевизора, перед которым спиной к двери сидели Отто и фрау Штрайх: он – глубоко в своем кресле, так что видна была только его макушка, а она – на маленьком стульчике у его ног. Я начал уже пробираться на цыпочках мимо открытой двери в столовую, но по дороге я глянул на экран – интересно, что они смотрят – комедию или викторину? Я глянул и обомлел. На экране большая волосатая рука гладила круглый белый живот с пупом посредине. Когда я был маленький, мамка позволяла мне мыться вместе с ней под душем, и мне очень нравилось гладить ее живот – он был круглый и белый, совсем как этот на экране, только рука у меня была маленькая и без волос. Мамка даже позволяла мне класть палец ей в пуп и очень от этого смеялась, но потом я что-то сделал не так – и она рассердилась, больно оттолкнула мою руку и больше не пускала меня к себе под душ.

Но волосатую руку на экране никто не отталкивал, и она поползла дальше – от пупа вверх, доползла до груди и стала делать круги влево и вправо. И слева, и справа было одно и то же: большие белые сиськи. Таких сисек я никогда не видел, потому что такой программы у нас в телевизоре нет, а мамкины сиськи совсем не похожи на эти. Потом картинка потемнела, музыка заиграла громче, и вместо одной руки появились две. Каждая рука обхватила пальцами одну сиську и сдавила ее – тут Отто засопел так сильно, что даже громкая музыка в телевизоре не смогла его заглушить, и я увидел, как фрау Штрайх положила руку ему на колено. У меня в голове закачалось и внизу живота стало горячо-горячо.

Вдруг экран потемнел, музыка стихла – и я испугался, что сейчас они обернутся и меня увидят. Я не знаю, почему это было так страшно, – ведь я не делал ничего плохого и пришел в замок по делу, фрау Инге даже обещала мне за это заплатить. Но я почему-то знал, что если они сейчас увидят, как я стою в дверях и пялюсь на экран, мне будет ужасно нехорошо. Но хоть я знал, что мне пора уходить, я не мог сдвинуться с места и продолжал стоять, как приклеенный, будучи не в силах оторвать глаза от экрана.

Теперь там появилась лесная поляна, а по ней весело бегали красивые девушки в купальных костюмах. Вдруг они все разом остановились и стали смотреть куда-то в сторону, – там через лес шла дорога, а по дороге быстро шагал молодой человек в сером пиджаке. В одной руке он держал портфель и был похож на учителя, который спешит в школу на урок. Сначала девушки следили, как он приближается к поляне, а когда он подошел совсем близко, они разбежались в разные стороны и спрятались в кусты. Молодой человек вышел на поляну и остановился, делая вид, что он слушает пение птиц, но это пели не птицы, а сидящие за кустами девушки в купальных костюмах. Они пели очень красиво, у нас в хоре никто так не умеет, и от этого пения молодой учитель забыл, что он спешит на урок: он поставил портфель, снял пиджак и лег на траву посреди поляны. Как только он лег, девушки выскочили из-за кустов и бросились на него. Они стали катать его по траве, кувыркаться через него, а потом все вместе с хохотом навалились на него, так что нельзя было разобрать, где чьи руки, где чьи ноги. Когда молодой человек, наконец, выбрался из этой кучи, он был совершенно голый, так что он уже не был похож на учителя. Некоторые девушки тоже оказались голые, а остальные начали быстро срывать с себя свои купальные костюмы и гоняться за бывшим учителем, который делал вид, что он хочет от них убежать, а на самом деле только притворялся, потому что ему очень нравились эти девушки и их игры. Я заметил, что ему это нравится, по одному признаку, про который нельзя говорить вслух – мамка много раз меня за это шлепала. Но и девушки тоже заметили по этому признаку, что они ему нравятся, они только не знали, какая из них нравится ему больше. И тогда они решили это проверить. Они опять повалили его на траву, – по-моему, он не очень сопротивлялся – и стали проверять: каждая девушка садилась на него сверху и проверяла. И оказалось, что все они нравятся ему одинаково.