Читать книгу "Зеленая - Джэй Лейк"

Я понимала, что он себя переоценивает, но держала язык за зубами. В крайнем случае, я всегда могу от него убежать, хотя у меня и болит все тело.

— Но… — он замолчал и поерзал на своем троне, — я не обладаю Правом смерти. Те, кто подталкивают души к Колесу, ревностно охраняют свои привилегии. — Маленький Карин наклонился вперед. — Ты ведь никогда не жил среди своих сверстников?

— Да, — призналась я. Хотя я ни слова не рассказывала о себе, каким-то образом он догадался.

— Сразу видно. Ты не умеешь завоевывать доверие. Ты не понимаешь, как надо себя вести, чтобы не настроить против себя остальных… — Карин вздохнул. — Поверь, я не видел мальчишки ужаснее тебя после того, как сам вырос в полный рост. Работаешь ты хорошо; ты умеешь убедить глупцов и припугнуть несогласных. Но ты не умеешь отключаться и быть просто мальчишкой среди других мальчишек. Боюсь, ты не дорастешь до того времени, когда станешь мужчиной среди других мужчин.

Я, разумеется, знала, почему это невозможно, ведь я — совсем не мальчишка и никогда не стану мужчиной. Но мне интересно было узнать, каков ход его мыслей.

— Что ты имеешь в виду, господин?

— Кто-нибудь гораздо раньше убьет тебя из злости или защищаясь. При таком характере, как у тебя, твоим врагам легко будет преодолеть запрет на Право смерти. Они даже не усомнятся в том, что имеют право убить тебя! — Маленький Карин достал из-за пояса мой разбойничий нож. — Я отпускаю тебя. Как можно скорее беги за ворота, в город. Иначе Рави и его дружки непременно попытаются тебя убить.

Как ни странно, мне не хотелось уходить. Я сама себе удивлялась. Впервые после того, как я рассталась со Стойким, мною овладели не отчаяние и злость, а какое-то другое чувство. Я наслаждалась им, как редкой, изысканной пряностью. Поклонившись Маленькому Карину, я взяла у него нож — он подал мне его черенком вперед.

— Ответь мне, пожалуйста, на вопрос. — Он понизил голос. — Я уже угадал, что ты вырос один за морем. Ты как тигр, рожденный в неволе. Твои зубы и когти очень сильны, но ты не умеешь охотиться и ладить с другими кошками… Признайся, ты мальчик или…

Взяв нож, я выпрямилась и посмотрела на него.

— Право смерти применяется к женщинам?

— Вот оно что… — Карин широко улыбнулся. — Значит, ты все-таки еще поживешь… Зелёная! Нет, в нашем городе к женщинам Право смерти не применяется.

Нож я сунула на прежнее место, под трико. Стараясь не показывать, как у меня болит все тело, я кивнула на прощание Маленькому Карину, взяла свою сумку, в которой лежал шелк, расшитый колокольчиками, смешалась с толпой и устремилась к воротам. Я знала теперь, как двигаться в такой неразберихе, когда можно угрожать, а когда лучше тихо отойти в сторону. Маленький Карин был прав — мне не хотелось снова встречаться с Рави, тем более вдали от главаря, который защитил бы меня.

За несколько недель я откормилась; в моем кошеле звенели несколько медных монет — да-да, я обзавелась и кошельком, и одеждой, более пригодной для здешней невыносимой жары. Чтобы с успехом начать новую жизнь в Калимпуре, мне не хватало одного: мужского полового члена.

Внутри город оказался таким же многолюдным, как и у ворот. Правда, никто не требовал платы за проход, зато меня постоянно окружала толпа. В Медных Холмах люди ходили размашисто, как будто каждый из них видел перед собой отдельную тропу. Здесь все толкались и рвались вперед, текли, как вода в реке, а жили так тесно, что все слышали, чем занимаются соседи.

Сначала здешние дома показались мне странными до нелепости. Кроме того, множество народу жило просто на улице. Я видела целые семьи, которые располагались на циновках в окружении горшков и узлов; они как будто не замечали бурлящую вокруг толпу, как, впрочем, и толпа не замечала их. Здесь имелись и повозки, которые возили буйволы, но сами повозки сильно отличались от тех, какие я встречала по дороге. Калимпурские повозки не покидали пределов города. Они двигались по улицам медленно и как будто бесцельно. Сзади в раздернутых полотнищах виднелись полки, на которых лежали люди. Представители низших классов платили вознице половину медной монеты, влезали на повозку и устраивались там поспать.

Такие, с позволения сказать, гостиницы передвигались по всему городу, не останавливаясь. Хотя они и казались странными, они, вне всяких сомнений, были и практичными.

Так же — странно, но по-своему практично — калимпурцы обращались и с домашней птицей. Куры сидели в плетеных корзинах, поставленных одна на другую; такие пирамиды занимали совсем небольшое пространство. Птицы, можно сказать, жили друг у друга на головах и гадили друг на друга. По улицам носились шелудивые одноухие псы. Рядом с тощими мулами и надменными верблюдами шагали женщины, несшие змей на длинных шестах с рогульками на концах; на другом конце шеста висело ведерко, в которое прохожие бросали монеты.

На улицах я встретила представителей всех слоев местного общества. Правда, многих я видела и раньше, у городских ворот. Гордо шествовали красивые вельможи в прозрачных покрывалах; сзади их шлейфы придерживали слуги, согнувшись в три погибели. Шли торговцы в свободных блузах; за ними бежали глашатаи, которые что-то выкрикивали, размахивая над головой грифельными досками — вскоре я поняла, что посреди этого хаоса функционирует настоящая товарная биржа. В толпе попадались портовые грузчики, конторские служащие с грудами свитков, служанки с покупками, военные в парадных мундирах, в тюрбанах с перьями, с мечами за спиной.

Казалось, все здесь знают свое место и знают свою тропу, но мне неведомы были знаки, которым они следовали.

Я позволила толпе затянуть меня в свой водоворот. Казалось бессмысленным куда-то пробиваться — ведь я все равно не знала, куда мне идти. Несмотря на изуродованное лицо и надрезы на ушах, по калимпурским меркам я была одета достаточно прилично, чтобы не возбуждать подозрений. Карманные воришки пугались моего бешеного взгляда.

Ну а пахло в Калимпуре… То и дело я закрывала глаза, стараясь рассортировать разные запахи. Ноздри улавливали едкую чайную смесь, острый аромат карри, влажный мрак кардамона, человеческий пот, навоз различных видов, дым от костров. В Медных Холмах пахло камнем, соленой водой, углем и древесиной; в Калимпуре преобладали запахи еды, людей и скота.

Я шла на запахи, гадая, когда же решу, что мне делать с собой.

Целый день я бродила по городу. За две пайсы я купила жареного голубя, завернутого в банановые листья, кучку красноватого риса и щепотку странного оранжевого порошка, который едва не сжег мне губы. Я понимала, что торговец взял с меня за еду втридорога, да еще и посмеялся надо мной, но готова была заплатить за свое обучение.

Дорога шла вдоль городской стены и вела к порту. Там я наконец увидела что-то знакомое: склады во всем мире строятся примерно одинаково, как бы ни хотели выделиться строители. В порту я увидела множество чужестранцев. Передо мной проходили люди с Каменного Берега, из Ханьчу, люди с кожей красной как помидор, оборотни, огромные, неуклюжие твари, и злобные меднокожие матросы, которые носили кинжалы в складках кожи, прорезанных на лбу.