Читать книгу "Дурная кровь - Деклан Хьюз"

Она засмеялась, но как-то невесело. Рори Дэгг уставился в потертый ковер.

– Я только скажу, что Рори ошибся, когда сказал, что его дядя умер, дядя на самом деле жив, и Рори… вообще-то Рори знает, где он, он в доме престарелых, так ведь, Рори? – Дэгг что-то буркнул в ответ.

Она смотрела на него, улыбалась, кивала и делала жесты руками, как учитель, уговаривающий упрямого ребенка извиниться. Дэгг не поднимал глаз от пола, дрожащие ладони сжал в кулаки.

– Пусть он вам сам расскажет. Нечего стыдиться, это прекрасно лечится. Ну, признавайся! А я пошла, мне надо детей забрать у подруги, а то она недолго останется подругой, если ей придется терпеть кроме своих двух еще и моих трех. Оставляю вас, мальчики, одних, и вы все обсудите, ладно?

Рори Дэгг избегал беспокойного взгляда жены. Ее наигранная веселость висела в воздухе между ними, как дым. Кэролин сверкнула на меня глазами, подняла брови, как будто ее муж, как и садовник, послан ей, чтобы испытывать ее неистощимое терпение, потом улыбнулась мне очень храброй улыбкой и ушла.

Отвернувшись к окну, Дэгг следил, как жена уплывает под дождем, высоко возносясь над землей в своей серебристой колеснице. Потом перевел смущенный взгляд на меня:

– Мы с ней решили, что я алкоголик, – начал он. – Наверное, лучше так, чем признаться, что мы просто больше не нравимся друг другу.

– Ну, тогда выпьете?

– А как же!

«Джеймсон» мы пили стаканами, вдогонку ему пошли бутылки «Гиннесса». Я сообразил, что не ел весь день, – в полицейском участке Сифилда мне предлагали какого-то похожего на резину цыпленка и размякшие чипсы, но соблазнить меня этим им не удалось. Так что я съел пиццу с помидорами, свежим базиликом и пармезаном, крылышки цыпленка в соусе из черных бобов и целую лоханку салата из авокадо, помидор и красного лука. Было вкусно, достойно своей цены – мне закуска обошлась дороже, чем выпивка. Рори Дэгг не ел вообще, он налил себе еще виски и с трудом сдерживался, чтобы не опрокидывать стакан за стаканом. Может, он и вправду был алкоголиком; да мне-то все равно: я не социальный инспектор и не психотерапевт. Может, и я стал бы алкоголиком, если бы женился на Кэролин Дэгг. А может, я уже и так алкоголик. Кому какое дело? Могло быть хуже: мы могли уже умереть, а может как раз сейчас мы на пороге смерти. Я присоединился к Рори на втором стакане виски, у меня стало спокойнее на душе, и все прояснилось.

Дэгг начал рассказывать, что его жена изменилась с тех пор, как перестала работать и занялась воспитанием детей. Ее кругозор сузился, ей ничего не интересно. Но я не слушал, а наслаждался иллюзией проницательности, которая возникла под действием виски. Конечно, это ненадолго, но пока такое ощущение есть, окружающий мир обретает четкость, ясность и позволяет мне видеть свою задачу простой, а ее решение – неизбежным. Я насторожился, когда Дэгг заговорил о своем дяде.

– Я записал адрес дома престарелых. – Он протянул мне листок линованной бумаги.

– Вам лучше поехать со мной, меня могут не впустить к нему.

– Я никогда у него не был. – Покраснев, Дэгг протянул трясущуюся руку к бутылке виски. Я схватил бутылку первый. Алкоголик – одно дело, но глупый сентиментальный пьяница мне ни к чему. Я вместо виски вручил ему еще одну бутылку «Гиннеса».

– Я только оплачивал его счета. Я вовсе не обязан с ним видеться. Это выше моих сил. После того, что он устроил моему отцу…

– И что же? Подделал подпись вашего отца под ежедневными отчетами при строительстве здания ратуши?

Дэгг все еще смотрел на меня, как будто раздумывал, рассказывать ли обо всем. Наверное, не стоило отпускать его жену. Наконец он выпалил:

– Откуда вы знаете?

– Подписи под ежедневными отчетами всегда немного различаются, но все же в пределах нормы. Многие расписываются небрежно. Но в книге отчетов по ратуше все подписи абсолютно идентичны, они копируют подпись вашего отца на чертежах каркаса здания. Понятно, что он старался делать их аккуратнее, ведь их отправляли на выставку. Но в одной книге с ежедневными отчетами подписи слишком сильно отличаются от остальных. Потому что это тщательно выполненные копии. Может, если бы их было одна-две, я сказал бы, что подделка блестящая.

На лице Рори Дэгга мелькнула угрюмая улыбка.

– Джек Дэгг не только блестящий фальсификатор. Он блестящий взломщик домов, блестящий вымогатель, блестящий карманник – и это еще не все. А врать как умел! И по-настоящему талантлив был, если требовалось воспользоваться щедростью отца.

– Вы имеете в виду – исполнить его роль?

– У Джека всегда были проблемы с деньгами. У него они утекали сквозь пальцы: он их проигрывал или пропивал. Прежде, когда мой отец был разнорабочим, он разрешал Джеку заменять его, если тому срочно были нужны деньги. Потом, когда отец стал расти как специалист, обрел опыт, сдал экзамены, ему все еще приходилось подыскивать Джеку работу. У его брата не было нужной квалификации или способностей, но когда дело доходило до того, чтобы распоряжаться, он всегда умел справиться с этим. Он очень раскован, умеет обратить на себя внимание, – больше, чем мой старик, – так что, когда отец был прорабом, Джек мог выступить в его роли и заработать себе на выпивку на несколько дней. Но строительство ратуши – совсем другое дело.

– Почему? Потому что он позволил вашему брату там работать за него?

– Прежде всего поэтому. И это стало началом конца. Я ведь вам говорил: у него началась депрессия, потому что я завалил экзамены и рухнули его великие планы на мой счет. Но дело было не только в том, что я не стал архитектором. Его отстранили от строительства ратуши. Он больше никогда не разговаривал с Джеком, не здоровался, если встречал на улице.

– Так в чем там было дело? Ваш дядя его шантажировал, что ли? Каким образом?

– Не знаю. Но виноват был Джон Доусон. Я хочу сказать, отец ушел от Доусона, хотя проработал на него много лет. Он мне не объяснял, что случилось. И, честно говоря, я ничего не хотел знать. Ссоры между братьями и отчуждение, длящееся годами, – все это издавна известно, еще со времен Ноева ковчега, прямо настоящая древняя ирландская племенная склока. Ну, это я так воспринимал. Потом мне позвонили, примерно год назад. И сказали, что Джек Дэгг, полоумный, без медицинской страховки, без семьи – из родных только я остался, когда-то у него в Англии были жена и дети, но он их давно бросил, представления не имею, где они сейчас, – ну, короче, «Большой» Джек Дэгг болен лейкемией, он просит меня о помощи. Ему нужен медицинский уход, короче, нужно поместить его в дом для престарелых. Первым моим побуждением было сказать – это меня не касается. Но… ведь кровная родня, правда? Ведь у него нет никого другого. Он брат моего отца. Не бросишь ведь просто так.

– Вы не спрашивали его о ратуше, что там произошло?

– Пробовал. Он сказал, что никому, кто вырос в Фэйган-Виллас, не приходится ждать легкой жизни. Он якобы сделал то, что должен был сделать, и ничего больше. И добавил, что никогда не был предателем и не собирается им становиться сейчас. А если мне его слова не нравятся, я могу идти куда подальше.