Читать книгу "Пока не будешь счастлив - Анастасия Нуштаева"

class="p1">– Что случилось?

Конечно, я не могла рассказать. Точнее могла, но Маша меня бы не поняла. Посчитала сумасшедшей, если еще не считает.

Я покачала головой.

Безуспешно попробовав меня разговорить, Маша переключилась на листочек с бронями – он был еще не разукрашен. А я уставилась на двери. Где эти дурацкие дед с бабкой?

Прошло десять унылых минут, прежде чем они появились. Маша усадила их за стол, пока я смотрела издалека.

– Твой столик, – сообщила она.

Я кивнула. Маша склонилась, чтобы записать стол в очередь, но вдруг замерла. Несколько секунд она прислушивалась, пока я толкала коленями поднос так, чтобы он подлетал до горизонтального положения. А потом спросила:

– Не прокомментируешь?

Я усмехнулась, а затем послушно сказала:

– Ненавижу обслуживать пенсионеров.

Маша улыбнулась.

– Вот. Эту Алису я узнаю.

Прождав минуту, я подошла к деду и бабке. Один их вид нагонял уныние. Сейчас начнется эта канитель с наполеоном и удоном. Я едва не застонала от мысли, что снова придется выслушивать, какой замечательный наполеон делает их дочь.

Хорошо, что обычно не знаешь будущее. Потому что, когда оно тебе известно, хочется убиться, а не жить жизнь.

– Что будете? – спросила я, не предлагая наполеон.

Бабка и дед подняли глаза, кивнули мне и вернулись к меню. Я подождала еще минутку, две… Ни слова не скажу, чтобы не ляпнуть лишнего.

Мы молчали еще минуты две. Маша махнула мне, указав на новый стол. Я ей кивнула.

Наконец-то дед сказал:

– А наполеон у вас есть?

Я кивнула спокойно, хотя на душе было радостно. Ведь весь диалог мы промолчали, и разыграть сейчас нужно лишь его завершение!

– Тогда нам два наполеона и кофе.

– Эспрессо, который не разбавленный американо, и латте? – уточнила я заученной репликой.

Дед и бабка тоже заученно зависли. Но потом бабка кивнула:

– Да.

Я кивнула и сгребла меню со стола. Не буду спрашивать про миндальное молоко. Вероятно, это то самое действие, которое запускает плохую цепочку.

Правда, когда я отходила, бабка сказала:

– А есть у вас молоко без лактозы? Мне дочка сказала, что это неполезно… Да и Саша захочет попробовать этот ваш латтЭ, а ему лактозу нельзя.

Я замерла, чувствуя, как холодею. Она издевается?

Я медленно развернулась и так же медленно кивнула. Нервничая, я стискивала меню, не глядя на него. Наверное, теперь оно мятое по краям. С бумажными меню у нас дефицит – Маша будет ругаться, когда отдам ей это, мятое.

– Овсяное, кокосовое… – перечисляла я.

Бабка смотрела на меня, и я смотрела на нее. Когда эти гляделки стали меня напрягать, я добавила:

– Миндальное еще есть…

– Давайте его.

Я еще сильнее стиснула меню, кивнула и умчала.

Когда я пробивала заказ, Маша увидела мое лицо и спросила:

– Что-то случилось?

– Да! Прекратите спрашивать, случилось со мной что-то или не случилось!

Сказав это, я тут же стушевалась.

– То есть… – начала я, глянув на Машу. – Извини. Нервничаю сегодня.

Конечно, нервничаю! Хочешь, как лучше, а получается, как всегда. Я реально стараюсь быть хорошей, но получается плохо. Еще и Маша расстроилась из-за моего выпада. Что, если это одна из цепочек?..

Пробив заказ, я оперлась о стеночку. Следующим столом, который по очереди был моим, снова занялся Глеб. А если и это цепочка…

Тут я себя одернула. Если буду думать, что каждый чих – старт цепочки плохих событий, то поеду крышей ровно через семнадцать минут. Мне не подконтрольно все на свете. Такова реальность. Я могу допустить ошибку и, верно, допущу ее сегодня. Даже не одну. Но, скорее всего, у петли времени заложен какой-то процент на ошибку. Иначе я никогда из нее не выберусь.

Я хмурилась еще пару минут, а потом отнесла заказ пенсионерам. Раз бабка сама спросила про миндальное молоко, то, наверное, увидела его в меню. Вряд ли она сама придумала, что молоко бывает не только коровье. А раз так, то она увидела цену. Просто в прошлые разы я сама предлагала миндальное молоко, а сейчас…

Я прикусила губу. Предупреждать поздно – я уже пробила заказ… Ну и черт с ним. Видимо, как бы не выкручивалась петля времени, бабка должна выучить урок, что растительное молоко дороже обычного.

Обычно, если делать было нечего, я шла на хост. Но в этот раз я предпочитала оставаться сама с собой где-нибудь, где я не привлекаю внимание. Чем больше буду разговаривать с той же Машей, тем больше вероятность сказать гадость. Да и когда я молчу, голова начинает думать, что мне сейчас необходимо. Глядишь, так и надумаю, как выбраться из петли.

Теперь на очереди душещипательная сцена: два пенсионера разглядывают чек, который оказался больше, чем они рассчитывали. Когда бабка меня подозвала с этим своим печальным лицом, я едва не заорала. Я подошла к их столу, только теперь сил не было даже на вымученную улыбку.

– Тут, наверное, какая-то ошибка. В меню кофе стоит сто пятьдесят рублей, а вы нам посчитали двести двадцать.

Я даже не глянула на чек. В тысячный раз я объяснила про молоко, про миндаль, который трудно доить, про пользу очков людям преклонного возраста и про бумажное меню, которое Маша любезно им предоставила вместо электронного, ведь знала, что они, тупые стариканы, не вдуплят, как им пользоваться.

На «тупых стариканах» рядом возникла Маша. Я так распалилась, что не заметила, как она подошла. Хорошо, что она, а не Алина.

– Алиса, – шепнула она с гневом, который очень редко проскальзывал в ее голос. – Ты что несешь?

Она тянула меня за рукав, а я, как упертый барашек, стояла на месте и продолжала нести все, что думала о немощных стариках. Тогда Маша громко, чтобы перекричать меня заговорила, что у меня плохой день и что я не думаю, что говорю, и что в нашем кафе им рады всегда, и прочая хрень…

Бабка и дед уже пробирались к выходу – Машу они слушали из вежливости, а на меня косились из страха. Вдруг прыгну и укушу? Или плюну, а слюна у меня ядовитая?

Под притворно радостное Машино «До свидания! Приходите еще!» бабка и дед вышли из кафе. Тогда Маша прекратила меня держать, а я закончила брыкаться. Ну вот. В петлю, когда я решила делать все по доброте, бабка и дедка ушли из кафе еще более грустные, чем раньше.

– Алиса, ты совсем с ума сошла?!

– Да, – пискнула я.

На глаза почему-то навернулись слезы. Я не могу быть доброй. Просто не могу. И вечно буду крутиться в этой дебильной петле времени, потому что