Читать книгу "Вдвое больше притворства - Лорен Блэйкли"

Серьезно, это плохая идея. Но я все равно говорю.

– Мне показалось, или все и вправду было замечательно?

Его голос так же напряжен, как и взгляд.

– Это лучшая неделя в моей жизни, – отвечает Райкер.

От его слов мое сердце почему-то болит еще сильнее.

– А теперь она закончилась.

Он молчит. Я открываю дверь и сажусь в машину вместе с Начо. Мы уезжаем в ночь, оставляя моих возлюбленных позади.

Я направляюсь не к Обри – она сегодня не в городе. У меня нет выбора, кроме как поехать к сестре.

К тому времени, как мы приезжаем к ней домой, я полностью расклеилась. Вся в слезах, с испорченным макияжем и разбитым сердцем, я опускаю Начо на полированный деревянный пол Кэсси.

К ее чести, она даже не дергается от присутствия в доме питомца.

С одной рукой на огромном животе, она впускает меня, всем видом говоря: «Так и знала, что все этим кончится!»

– Я рада, что ты мне написала. Ты же знаешь, у меня всегда найдется место для тебя, – говорит она.

Печально признавать, но так и есть. Кэсси очень постоянна.

– Это всего на ночь. Завтра я заселяюсь в новую квартиру, – говорю я, потому что это просто остановка.

– Оставайся сколько хочешь, – отвечает она, вероятно, желая спасти меня от меня же.

– Я в порядке. Я в порядке. Я в порядке, – говорю я срывающимся голосом.

Сестра провожает меня в гостиную и вручает бумажный платочек.

– Выглядишь совсем не в порядке. Что случилось? Я знала, что этот парень разобьет тебе сердце. Знала, что это плохая идея. Просто знала, – говорит она, как будто сейчас пойдет и всыпет этим козлам с детской площадки.

Только она не знает, что в моем состоянии виноваты два козла. Я вздыхаю, и что-то во мне ломается.

– Знаю, – говорю я хрипло.

– Иди сюда, – отвечает она.

Я позволяю сестре себя обнять. Она впустила меня в свой дом. Да, она любит командовать и осуждать, а еще частенько меня бесит, но готова за меня сражаться.

В отличие от парней, которых я полюбила.

Глава 37. Я урод

Райкер

Мы на кухне. Я пытаюсь испепелить взглядом своего лучшего друга. Сейчас он кажется мне злейшим врагом.

– Ну и урод же ты! – говорю я.

Чейз холодно смотрит на меня в ответ.

– О, это я урод?

– Как ты мог с ней так поступить?

– Как? Попытаться все исправить? Попытаться решить проблему?

С силой ударяю по кухонной столешнице.

– Ты заставил ее чувствовать, что она ничего не значит!

Он закатывает глаза.

– Ну, извини! А ты, конечно, сделал так, что она ощутила себя ну очень значимой? Я что-то не заметил. Ты просто столбом стоял и что-то бурчал.

Он меня злит.

– Потому что ты уже все за всех решил, – говорю я вскипая. – Как всегда.

– Ты на этом зациклен? Почему мы все еще обсуждаем тот чертов вопрос? – спрашивает Чейз, качая головой, а потом обходит меня и распахивает шкафчик с такой силой, как будто еще немного, и он сорвет его со стены.

– Потому что ты творишь одну и ту же херню! – говорю я.

Все еще качая головой, он хватает стакан и бутылку, наливает на несколько пальцев и залпом выпивает. Стакан разгневанно звякает, опускаясь на стол.

– Кто бы говорил, а? Что ты сделал? Просто стоял и ворчал. Злился. Рычал. – Он широко раскидывает руки. – У меня новость: рыком проблему не решить!

Сжимаю кулаки.

– Ты тоже ничего не решил, мистер Я-все-исправлю, – огрызаюсь я, а потом поворачиваюсь и иду в коридор.

Он следует за мной.

– Так легко во всем винить меня, правда? Легко спрятаться под маской персонажа, которого ты из себя строишь. Непоколебимый парень! Парень, который настолько суров, что только ворчит. Ты всегда так делаешь! Создаешь иллюзию и пользуешься ей, когда тебе это удобно.

Я резко поворачиваюсь к нему:

– Как будто ты лучше! Просто стоишь и командуешь. Пытаешься все решить, толком не разобравшись в проблеме. И не думаешь о последствиях.

– Я не заметил, чтобы ты хоть пальцем пошевелил! – отвечает он, пропуская мои слова мимо ушей.

– Ты никому не оставил возможности! – реву я.

– Что же ты хотел сказать, пока я тебя не заткнул? – спрашивает он, размахивая рукой. – Я весь внимание.

Шел бы он к черту со своими пустыми жестами!

– Как великодушно с твоей стороны!

– Великодушно. В этом весь ты. Прячешь свои чувства за словами.

В моем сердце пылает праведная ярость. Щурюсь и шагаю навстречу, тычу пальцем ему в грудь:

– А мне прекрасно известно, что делаешь ты! Пытаешься все исправить, чтобы скрыть свои переживания.

Он отмахивается от моей руки.

– Отлично, господин эксперт! Расскажи-ка мне тогда, что я чувствую. Или знаешь что? Что чувствуешь ты!

Я не сказал Трине, что влюблен. Ему я ни за что не признаюсь. Ни за что не скажу, что хотел дать шанс нашим безумным отношениям. Как бы я на него ни злился, мы с Чейзом договорились. Его не интересуют отношения. Что мне делать? Бежать за ней и признаваться в своих глупых чувствах? Просить, чтобы осталась с одним мной? Это не вариант. Я пообещал, что между нами никогда не встанет женщина, и я сдержу слово, даже если мой друг сейчас ведет себя как высококлассный придурок.

– Забудь, – говорю я, потому что не хочу доставлять ему удовольствие.

Направляюсь в комнату, которой не пользовался, и хватаю рубашку. Через три минуты я уже в своей машине. Мои полы давно поменяли. Еще в четверг. Я не сказал Чейзу. Не сказал Трине. Мне незачем было здесь оставаться.

Но я решил остаться.

Сейчас я ухожу, потому что зол: не только на него, но и на себя. Чейз совершенно прав.

Я спрятался за своим образом ворчуна, от которого Трина помогала мне избавиться. Я не встал на ее защиту.

* * *

На следующий день мы с Дэвом выходим из самолета в Сиэтле и обсуждаем, куда пойдем ужинать: в ресторан с корейским барбекю или в крутой новый суши-бар на Капитолийском холме. Я готов спорить, лишь бы не оставаться один на один с нескончаемым потоком мыслей о девушке, которую не могу получить, и друге, с которым не хочу разговаривать.

– Говорят, суши такие острые, что во рту прямо пожар, – приводит Дэв свой аргумент.

– Я тебя умоляю! Суши не сравниться с корейским барбекю, – отвечаю я, хотя на самом деле не хочу есть рыбу с рисом, потому что это был наш первый подарок Трине.