Читать книгу "Ваше Сиятельство 7 (+иллюстрации) - Эрли Моури"

предложит ему содействие в бегстве из России за приличное вознаграждение. Деньги мы, разумеется, передадим вам, уважаемая баронесса, — заверил сыщик.

— Мне эта задумка нравится, — поддержал я. — Очень нравится. Давайте так и поступим. Можно даже этого Теодора день-другой подержать в камере следствия, чтобы у него никогда не возникло желание возвращаться в Россию.

На этом мы и договорились, попутно я разузнал у Торопова каковы его возможности в Британии. Меня интересовало смогут ли его люди найти подход к графу Чарльзу Бекеру — тому самому, у которого Ключ Кайрен Туам. В этом вопросе Геннадий Степанович пока ничего не мог мне предложить, потому как у него на данный момент не имелось никакой информации о графе Бекере. И здесь мое упущение — следовало гораздо раньше озаботить Торопова этим вопросом. Вот сегодня только озаботил: сыщик пообещал собрать информацию в ближайшие дни.

Затем, попивая чай с печеньем и тульскими пряниками, мы вернулись к плану на сегодняшний день, обсудили всякие нюансы. В основном этим занимался я с Геннадием Степановичем и Самгиным. Позже к нам подключился усатый кавказец по имени Гурам — то ли грузин, то ли армянин. Он отвечал за информационную часть и задавал много вопросов, что и как дозволено подавать в газеты.

Растопин тем временем практически сдружился с Элизабет, показывая ей все хитрости обращения с «Гарант-СТ-95». Научил баронессу быстро перезаряжать, правильно устанавливать дозатор мощности. При этом он позволил себе приобнять англичанку, и мне пришлось показать ему кулак.

Хотя время было обеденное и даже несколько более, мы, перебив аппетит печеньем и чаем с вареньем, отправились сразу в гостиницу «Березы». Там в одном из номеров этой малозаметной гостиницы и должно было произойти «несчастье» с миссис Барнс. Я задержался с Тороповым внизу у администратора. Из всех сотрудников «Березы» только он знал о том, что происходящее постановка. Он, и полицейские, которые должны были появиться после сигнала от Геннадия Степановича. Кстати, полицейские были совершенно настоящие из 136 участка в Хамовниках. С этими ребятами Тропов служил когда-то в бытность следователем по отдельным имперским делам.

Когда мы поднялись наверх, Элизабет уже лежала на полу, раскинув руки. На ее платье виднелось четыре отверстия очень похожих на пулевые. Из них вытекала густая, багровая жидкость. Завидев меня, чеширская баронесса довольно заулыбалась, а Растопин тут же убрал руки от ее оголенных ног, которые он будто помогал расположить в «самом верном» положении.

— Госпожа, очень вас прошу, не улыбайтесь. Приоткройте рот, постарайтесь показать выражение боли и страха на лице, — упрашивал ее Гурам, стоявший рядом с фотоаппаратом. — Представьте, в последний миг своей жизни вы видите вашего убийцу. Так, хорошо. Глаза застыли, смотрите в даль. Там смерть — холод и пустота! Проникнитесь! Смерть — это страшно!

Ну, да, познания о смерти этого человека явно неглубоки. Но для прессы такое вполне сойдет.

— Все? — ожила миссис Барнс, после нескольких щелчков фотоаппарата.

— Нет, еще носилки. Пока лежите, может сделаем еще несколько снимков. Потом выберем лучшие, — Гурам махнул рукой, приглашая зайти полицейских и ряженых санитаров.

Когда Элизабет укладывали на носилки, Растопин, конечно, оказался первым помощником с особой внимательностью располагая ноги англичанки и ее мягкое, безусловно соблазнительное место. Меня это задело. Не думал, что во мне по отношению Элизабет, которую я до недавнего времени считал, сучкой, весьма доступной для наших мужских желаний, возникнет ревность. Шевельнулось, что-то такое в душе, будто кошка лапой царапнула. И подумалось: «Элиз, почему ты ему это позволяешь? Ты же любишь меня!». С другой стороны, Элиз здесь как бы и не виновата: она играла роль, которую требовалось сыграть. То, что Растопин дает много воли рукам — это как бы совершенно нормально, когда есть такая возможность, да еще с такой красоткой. А еще я неожиданно для себя понял: Элизабет явно похорошела после поездки на родину. Или мне так казалось? Сейчас для меня ее образ стал совсем не таким, как в первые дни знакомства. Теперь меня по-настоящему влекло к ней.

— Саня, — я поманил его движением руки, и когда он подошел, я сказал: — Элиз — моя женщина, трогай ее аккуратнее.

Он покраснел, рот открыл и растеряно ответил:

— Извиняюсь, ваше сиятельство. Не знал. Очень красивая! Прям!.. — Растопин шумно втянул воздух через зубы. Наверное, в его понимании этот шелестящий звук должен выражать особый восторг.

Новое жилье для Элизабет мы поехали смотреть с ней вдвоем. Это была квартира на третьем этаже старой семиэтажки, выходящая окнами на Северный проспект. Три больших, роскошно мебелированных комнаты, кухня и просторная ванная. Особым достоинством квартиры была сама ванна, похожая на небольшой бассейн с округлыми бортиками.

— Со мной не останешься? Нет? — баронесса спрашивала меня сегодня уже второй раз.

— Нет. Элиз, у меня очень много дел. Я же объяснял. Иди сюда, — позвал я, отрывая баронессу от разбора привезенных вещей.

— Да, Алекс, — она остановилась, глядя на тугую струю воды, бьющую в ванну. — Ты хочешь искупаться со мной?

— Это… — я коснулся пальцем ее груди, на которой остались следы бутафорской крови. — Нужно скорее отмыть! — строго сказал я, и принялся ее раздевать.

Последними с баронессы слетели трусики. Миссис Барнс стояла передо мной полностью голая. Голая и прекрасная в своем ожидании того, что сейчас случится с ней.

Я решительно сунул ладонь между ее сведенных ножек. Медленно поднял ее, пока большой палец не уперся в ее ложбинку. Я пошевелил им, глядя в глаза Элиз. Она отвела их, будто стыдливо прикрыла. Лицо англичанки выражало томление, губы вздрогнули. Между тем, мой палец ласкал ее там с легким нажимом, пока ложбинка не стала совсем мокрой, настолько, что я легко нашел вход.

С минуту Элизабет покачивала бедрами, подставляясь моим ласкам. Не выдержала. Опустилась на колени, дрожащими от нетерпения руками, расстегнула мои джаны, сдернула с меня их, и взяла член в рот. Сразу, глубоко, так, что я головкой почувствовал горлышко и ее частые глотательные движения. Я ласкал ее волосы, гладил плечи, позволяя ей играть так, как она того хотела. И когда почувствовал, что скоро взорвусь, оторвал баронессу от себя. Поднял ее, прижимая спиной к бледно-розовому кафелю стены. И насадил на своего разогретого бойца. Миссис Барнс пронзительно вскрикнула и забилась на пронзившей ее плоти, целуя мое лицо, царапая спину.

Она кончила первой, судорожно выгибаясь, сдавливая