Читать книгу "Не соблазняй повесу - Сабрина Джеффрис"

Лукас со вздохом, глядя в потолок кареты, заговорил:

– Особенно и нечего рассказывать. Она росла в штате Виргиния, в роскошном особняке, принадлежавшем ее очень богатым и очень строгим родителям. Мой отец, моряк, был красивым и смелым мужчиной. Он сражался за свободу Америки. Мать убежала с ним, чтобы избавиться от чересчур размеренной жизни в родительском доме. Хоть и слишком поздно, она все-таки пришла к выводу, что жизнь со строгими, зато богатыми родителями предпочтительнее жизни с бедным моряком.

– И ты решил, что я такая же, как и она, – вставила Амелия.

– Сначала я и вправду так думал, – признался Лукас. – Особенно когда ты хлопала ресницами и называла меня «сильным солдатом». Впрочем, на самом деле это был неглупый способ усыпить мое внимание. Из тебя вышла бы отличная шпионка.

– Ты так считаешь? – просияла Амелия, словно он сообщил ей, что из нее вышла бы отличная королева. Однако сияние угасло так же быстро, как и вспыхнуло. – Ты так говоришь просто потому, что не хочешь рассказывать о твоих родителях.

В эти минуты Лукасу настолько хотелось ублажить ее самолюбие, что он готов был произнести любую ложь.

– Я так говорю, потому что это правда.

– Но ты же сообразил, что я всего лишь притворяюсь легкомысленной кокеткой, помнишь?

– Не сразу. Но я ведь как-никак профессионал в расследованиях. Меня труднее обмануть, чем других.

– Меня тоже. – Амелия посмотрела на него с вызывающей уверенностью в себе. – Скажи мне правду, Лукас. Ты все еще думаешь, что я очень похожа на твою мать.

– Не совсем так.– Он слегка улыбнулся. – Я как-то не могу себе представить, чтобы матушка била кувшином маркиза. Однако...

Он замолчал, не уверенный, что в данной ситуации полная правдивость – самое разумное.

– Однако? – повторила Амелия.

Лукас все еще медлил, но понимал, что она не даст ему покоя до тех пор, пока он не скажет ей хоть что-то еще.

– Когда она очутилась в доме, наполовину меньшем, чем тот, в котором она выросла, и когда ей пришлось самой растить и воспитывать ребенка, в то время как отец занимался созданием собственного бизнеса, авантюрный характер ее брака утратил для нее всякую привлекательность.

– Мне, без сомнения, тоже не понравилось бы практически в одиночку воспитывать ребенка. Если я правильно поняла тебя, твоя матушка возложила все на мужа, и потому он мало бывал дома.

– Потому что работал, как говорится, стирая пальцы до костей, только бы угодить ей, – отрезал Лукас. – С первого дня их совместной жизни она хотела и требовала как можно больше денег, как можно больше платьев, лучший дом в другой, более фешенебельной части города – одним словом, всего, чего жаждет тщеславная женщина.

– Надеюсь, меня ты не считаешь тщеславной.

Взглянув на упрямо сжатый рот, на выставленный вперед подбородок Амелии, Лукас готов был возразить, но не сделал этого. Да, она находила удовольствие в убранстве своей гостиной, но он ни разу не слышал, чтобы она говорила о том, что хотела бы купить еще что-то. Ее драгоценности отнюдь не казались экстравагантными, платья выглядели скорее необычными, чем дорогими. Она носила бумажные чулки и полотняное, а не шелковое нижнее белье. Он знал ее недолго, но время она проводила на благотворительных встречах, устраивала чай для своих подруг, а не ездила по магазинам.

– Нет, – сказал он. – Не считаю.

Кажется, это признание ее смягчило, хоть она и завернулась еще плотнее в свою накидку.

– Вот видишь, Лукас, не так уж трудно быть справедливым.

Она сидела напротив него, отодвинувшись в угол, словно загнанный енот, готовый откусить ему руку, и Лукасу вдруг стало невыносимо терпеть, чтобы она дулась на него вот так еще хоть минуту. Ладно, пусть он и не самый легкий человек для совместной жизни, но ведь они поженились не только по чисто практическим соображениям. Может, настало время напомнить ей об этом.

Он пересел к ней и придвинулся поближе.

– Я могу быть очень справедливым, дорогая, но нуждаюсь хотя бы в малом поощрении.

Амелия подняла на него удивленные глаза, и Лукас поцеловал ее. Запустив пальцы ей в волосы, он вынул шпильки, так что мягкие шелковистые пряди рассыпались по ее плечам, и поцеловал ее так, словно от этого поцелуя зависела его жизнь.

Он пробрался одной рукой под плащ, чтобы ласкать ее грудь, и очень удивился, обнаружив, что одежды на ней меньше, чем обычно.

– Ты без корсета!

– Я не могла надеть его сама, – сказала Амелия капризно. – И тебе это прекрасно известно.

– Прости, дорогая, мне очень жаль.

– Нисколько тебе не жаль! Если бы это зависело от тебя, я вообще ехала бы голой.

– Раз уж ты об этом упомянула...

Он распахнул плащ и потянулся к верхней пуговице платья. Но Амелия оттолкнула его руку.

– О нет, не трогай. Мы скоро остановимся сменить лошадей, и я вовсе не намерена в это время быть совершенно голой.

– Хорошо. Мы можем и не раздеваться.

– Нет, – повторила она, схватив его за руку, которой он нацелился на застежку своих брюк.

– Тебе уже надоело? – проворчал Лукас.

– Нет, но ты не закончил рассказывать о родителях. Лукас со стоном плюхнулся на свое место.

– Что еще тебе рассказывать?

– Я не знаю, как и отчего они умерли.

Это было то, о чем он менее всего хотел бы говорить. Но, будучи его женой, она имела право знать.

Так как он молчал, Амелия заговорила первой:

– Леди Кирквуд сказала, что произошла трагедия, но в подробности не вдавалась...

– Отец повесился. – Слова сорвались у Лукаса с языка, и он в ту же минуту пожалел, что произнес их. – Привязал веревку к балке в одном из зданий, принадлежащих морскому ведомству в Балтиморе, и ногой оттолкнул стул, на котором стоял.

Амелия с шумом втянула в себя воздух.

– Прости, Лукас. Я не знала. Леди Кирквуд даже не намекнула на это...

– Разумеется, – сказал он жестко. – Это позорная семейная тайна. К несчастью, уберечь ее от разглашения не удалось, потому что тело обнаружил клерк компании, когда пришел утром на работу. – Лукас ощутил на языке горький привкус желчи. – Балтиморские газеты долго обсуждали эту тему.

Он смотрел вперед невидящим взглядом.

– Не то чтобы я их читал. О нет, меня тогда не было в городе. А к тому времени, когда я узнал об этом, мать уже умирала, и я услышал от нее немногое, то, что она была в силах рассказать мне в последние часы своей жизни.

У него перехватило горло, когда он вспомнил свое ужасное возвращение в Балтимор. Как он ворвался в свой дом и обнаружил, что там живут чужие люди, которым отец продал дом перед самоубийством. Эти люди любезно препроводили его в госпиталь, полный родственников матери. Лукас никого из них не видел до этого дня. Окруженная этими хищниками, она почти не в силах была говорить.