Читать книгу "Таймлесс. Рубиновая книга - Керстин Гир"

Я переводила взгляд с одного на другого.

— В любом случае, было бы интересно узнать, чего от меня хочет моя пра-прабабушка, — сказала я. — К тому же, как это может оказаться ловушкой, если мы сами выбираем время для нашей встречи?

— Мне тоже так кажется, — сказал мистер Джордж.

Гидеон сдался. Он вздохнул:

— Да. И решение уже принято.

Мадам Россини натянула на меня длинное белое платье. Оно было в ромбик, сверху было пришито что-то вроде матросского воротничка. На талии мадам Россини повязала мне широкую ленту из небесно-голубого сатина. Она была сделана из того же материала, что и оборка, закрывающая шов между воротничком и застёжкой.

Когда я поглядела в зеркало, то немножко разочаровалась. Вид у меня был какой-то чересчур кроткий. В таком наряде я напоминала себе послушниц из монастыря Святого Луки, куда мы иногда ходили на воскресную службу.

— Моду 1912-го, конечно, нечего и сравнивать с экстравагантностью рококо, — сказала мадам Россини, вручая мне кожаные сапожки на застёжках. — Женские прелести скорее скрывали, чем показывали. Я так считаю.

— Я тоже так считаю.

— Осталась только причёска, — мадам Россини усадила меня на стул и принялась расчёсывать мои волосы на косой пробор. Затем она зачесала назад каждую прядь отдельно.

— Это не слишком ли… э-э-э-м-м…. пышно у меня над ушами?

— Так и должно быть, — сказала мадам Россини.

— Но почему-то кажется, что так мне не очень идёт. А вы как думаете?

— А я думаю, что тебе идёт совершенно всё, маленькая моя лебёдушка. Кроме того, это же не конкурс красоты. Речь идёт о…

— Достоверности. Я знаю.

Мадам Россини засмеялась.

— Браво!

На этот раз за мной пришёл доктор Уайт. Он забрал меня, чтобы отвести в подвал, где стоял хронограф. Доктор Уайт смотрел на меня исподлобья, хмурый, как обычно. В противоположность ему маленький Роберт встретил меня радостной улыбкой.

Я улыбнулась ему в ответ. Он был таким милым, со своими белыми локонами и ямочками на щеках.

— Привет!

— Привет, Гвендолин, — сказал Роберт.

— Что за привычка брататься при встрече, — сказал доктор Уайт, сжимая в руках чёрную повязку.

— О нет, ну зачем опять её?

— Причин верить тебе — ровно ноль, — сказал доктор Уайт.

— Ах, ну какой же вы грубиян! Дайте сюда! — мадам Россини вырвала повязку из рук доктора Уайта. — На этот раз никто не посмеет испортить причёску.

А жаль. Мадам Россини собственноручно с большой осторожностью завязала мне глаза. Ни один волосок не выбился из моей мудрёной причёски.

— Бон шанс, ма шер! — сказала она, когда доктор Уайт вывел меня из комнаты.

Прощаясь, я наугад махнула рукой в тот угол, где стояла мадам Россини. Снова появилось это неприятное ощущение, когда ступаешь в пустоту.

Но дорога казалась мне уже более знакомой. На этот раз Роберт предупреждал меня обо всех опасностях:

— Ещё две ступеньки, а потом налево за потайную дверь. Осторожно, тут порог. Ещё десять шагов и начинается большая лестница.

— Спасибо большое за заботу.

— Только не надо иронизировать, — сказал доктор Уайт.

— А почему ты меня слышишь, а он нет? — печально спросил Роберт.

— Я и сама не знаю, — сказала я. Мне стало так жаль бедняжку Роберта. — Ты хочешь ему что-то сказать?

Роберт молчал.

Доктор Уайт сказал:

— Гленда Монтроуз была права. Ты действительно любишь поговорить сама с собой.

Я ощупала рукой стену.

— Ага, эту арку я уже знаю. Сейчас будет ступенька, да, вот и она, а через тридцать четыре шага надо повернуть направо.

— Ты, оказывается, шаги считаешь!

— От скуки. А почему вы такой недоверчивый, а, доктор Уайт?

— Вовсе нет. Я тебе полностью доверяю. Пока ещё. Ты пока производишь впечатление вполне приличной девочки. В худшем случае ты следуешь диким идеям своей мамаши. Но никто не знает, что из тебя вырастет. Поэтому мне бы очень не хотелось, чтобы ты знала, где находится хронограф.

— Ну, не может же ваш подвал быть таким уж огромным, — сказала я.

— Тебе-то откуда знать, — сказал доктор Уайт. — Там сгинул не один человек.

— Что, правда?

— Да, — в его голосе сквозила насмешка. Я почувствовала, что он шутит. — Они целыми днями блуждали по коридорам, пока, наконец, не наткнулись на выход.

— Я бы сказал ему, что мне так жаль, — сказал Роберт. Он долго думал над этой фразой.

— О… — бедный мальчик. Мне так захотелось остановиться и обнять его. — Но ты же не виноват.

— Ты уверена? — доктор Уайт всё ещё думал о заблудившихся в подвале.

Роберт недовольно засопел.

— Утром мы поругались. Я сказал ему, что ненавижу его, и что хотел бы, чтобы у меня был другой папа.

— Он ведь не поверил тебе, правда же?

— Вот и нет. Поверил, очень даже поверил. И сейчас он думает, что я его не люблю. А я не могу больше сказать ему ни словечка, — высокий голосок Роберта дрожал, острой болью отзываясь в моём сердце.

— И поэтому ты всё ещё здесь?

— Я не хочу оставлять его одного. Хоть он и не может меня видеть, но, мне кажется, он чувствует, что я здесь, рядом.

— О, мой хороший! — я больше не могла этого вынести и резко остановилась. — Поверь, он точно-точно знает, что ты его любишь. Всё папы на свете знают, что дети иногда говорят что-то, чего на самом деле не думают.

— Разумеется, — сказал доктор Уайт. Его голос вдруг показался мне уставшим. — Некоторые папы не разрешают детям целых два дня смотреть телевизор только потому, что те оставили велосипед под дождём. Не удивительно, что дети потом кричат на них и говорят вещи, в которые и сами не верят.

Он потащил меня дальше.

— Я рада, что вы это говорите, доктор Уайт.

— Я тоже! — сказал Роберт.

Остаток пути и Роберт, и я пребывали в прекрасном расположении духа. Тяжёлая дверь отворилась перед нами и захлопнулась, когда мы зашли.

Первое, что я увидела, когда сняла повязку, был цилиндр. Он возвышался на голове у Гидеона. Я тут же громко рассмеялась. Ха-ха! На этот раз он будет дурачком в шляпе!

— У вас сегодня отличное настроение, — сказал доктор Уайт. — Благодаря плодотворным разговорчикам с самой собой, — но голос его звучал не так едко как раньше.

Мистер де Виллер засмеялся вместе со мной.

— Мне тоже он кажется смешным, — сказал он. — Прямо директор цирка какой-то.