Читать книгу "Театр Теней - Орсон Скотт Кард"

Раздался ропот несогласия. Нельзя возлагать на Халифа вину за какие бы то ни было ошибки. В то же время Боб знал, что этим людям приятно идти в бой под водительством человека, не возлагающего вину на других. В частности, за это тоже они его любили.

Алаи перекрыл гул возражений:

– Я еще не решил, открывать ли третий фронт. Но если мы будем это делать, то целью его должен быть Таиланд, а не Вьетнам. Я осознаю риск дальнего перехода флота по открытому морю – индонезийским летчикам придется прикрыть его с воздуха. Но я выбираю Таиланд потому, что это наиболее близкая к Индии страна и его территория благоприятствует быстрому продвижению войск. Во Вьетнаме нам пришлось бы воевать за каждый дюйм, и наше продвижение по карте было бы медленным – китайцы не будут считать его угрозой. В Таиланде оно будет выглядеть быстрым и опасным. Если они забудут, что в масштабе всей войны Таиланд для них не важен, они могут послать туда войска против нас.

После уточнения еще некоторых тонкостей совещание закончилось. Единственное, чего никто не упомянул, – фактическая дата вторжения. Боб был уверен, что она уже выбрана и всем, кроме него, известна. Он с этим мирился – эти сведения ему знать не нужно, и их более всего следовало от него скрывать на случай, если окажется, что ему все-таки нельзя доверять.

Петра уже спала, когда Боб вернулся. Он сел и включил ноутбук, чтобы посмотреть почту и заглянуть на некоторые сайты. Тут его прервал легкий стук в дверь. Петра проснулась немедленно – хоть и беременная, а спала она все так же по-солдатски, – и оказалась у двери раньше, чем Боб успел прервать соединение и отойти от стола.

У дверей стоял Ланковский с видом извиняющимся и величественным – сочетание, которое только у него получалось.

– Если вы будете так добры меня простить, – сказал он, – наш общий друг хочет говорить с вами в саду.

– С обоими? – спросила Петра.

– Да, пожалуйста, если вы не слишком больны.

Вскоре они сидели на скамейке рядом с троном Алаи – хотя он всегда называл его только креслом.

– Извини, Петра, что я не мог пригласить тебя на совещание. Лига Полумесяца не фундаменталистская организация, но многим было бы очень неловко присутствие на таком совещании женщины.

– Алаи, ты думаешь, я этого не знаю? Приходится считаться с окружающей тебя культурой.

– Я полагаю, Боб ознакомил тебя с нашими планами?

– Я спала, когда он пришел, так что последних изменений я не знаю.

– Тогда прошу прощения, но, наверное, ты сможешь разобраться по контексту. Потому что я знаю, что Бобу есть что сказать и он этого пока не говорит.

– Я не вижу дефекта в твоих планах, – сказал Боб. – Я думаю, что ты сделал все возможное, в том числе был достаточно умен, чтобы не воображать, будто можешь предусмотреть все, что случится после начала войны в Индии.

– Но у тебя на лице я видел не такую похвалу.

– Я и не знал, что у меня на лице все можно прочесть.

– Не все, – сказал Алаи. – Потому я тебя и спрашиваю.

– Мы получили предложение, которое, я думаю, тебя обрадует, – ответил Боб.

– От кого?

– Не знаю, знаешь ли ты Вирломи.

– Боевая школа?

– Да.

– Это было до меня. Я был мальчишкой, и на девчонок все равно не обращал внимания.

Алаи улыбнулся Петре.

– Как и все мы. Вирломи – та девушка, которая дала нам с Сурьявонгом возможность выручить Петру из Хайдарабада и спасти индийских выпускников Боевой школы от бойни, которую задумал Ахилл.

– Тогда я ею восхищаюсь.

– Она снова в Индии. Эти каменные препятствия, так называемая Великая Индийская стена – явно она начала это движение.

Теперь интерес Алаи вышел за рамки вежливости.

– Питер от нее получил письмо. Она ничего не знает о тебе и о том, что ты делаешь, и Питер не знает, но она послала письмо в таких выражениях, которые он не мог бы понять, не поговорив со мной. Очень с ее стороны осторожно и разумно, я считаю.

Боб и Алаи улыбнулись друг другу.

– Она где-то в районе моста, соединяющего дороги между Индией и Бирмой. Может быть, она в состоянии разорвать одну, много и даже все главные дороги между Индией и Китаем.

Алаи кивнул.

– Конечно, это будет катастрофа, – продолжал Боб, – если она будет действовать сама по себе и перережет дороги раньше, чем китайцы выведут из Индии часть своих войск. Иными словами, если она думает, что настоящее вторжение будет осуществлено турками, то она может сыграть весьма полезную роль, удержав китайские войска в Индии. Идеально было бы, если бы она выждала, когда они начнут возвращать войска в Индию, и только тогда перерезала дороги, не дав им войти.

– Но если мы ей скажем, – задумчиво сказал Алаи, – а сообщение… перехватят, то китайцы будут знать, что тюркская операция – не главный удар.

– Вот именно, вот почему я не хотел говорить об этом перед всеми. Я могу тебе сказать, что уверен в защищенности связи между ней и Питером и между Питером и мной. Я считаю, что Питеру отчаянно нужен успех твоего вторжения, и Вирломи тоже, и они никому не скажут ничего, что поставит его под удар. Но решать тебе.

– Питер отчаянно желает успеха нашего вторжения? – спросил Алаи.

– Алаи, этот человек не глупец. Мне не надо было говорить ему о твоих планах или даже о том, что у тебя есть планы. Он знает, что ты здесь, в уединении, у него есть результаты наблюдений со спутников за движением войск на индийской границе. Со мной он этого не обсуждал, но я ни на миг не удивлюсь, если окажется, что о присутствии арабов в Индонезии ему тоже известно – он о таких вещах узнает, потому что у него всюду связи.

– Извини, что подозреваю тебя, – сказал Алаи, – но я был бы нерадив, если бы этого не делал.

– Все равно, подумай насчет Вирломи, – настаивал Боб. – Трагедией будет, если она в своем стремлении помочь только подорвет твои планы.

– Хорошо, но это не то, что ты хотел сказать.

– Не то, – ответил Боб и замялся.

– Давай говори.

– Причина твоего нежелания открывать третий фронт вполне резонна. Нежелание терять людей ради захвата объектов, не имеющих военного значения.

– То есть ты считаешь, что я вообще не должен задействовать эти силы.

– Наоборот. Я считаю, что тебе нужно быть смелее. Я думаю, что тебе нужно направить больше людей на захват даже еще менее военного объекта.

Алаи отвернулся:

– Я боялся, что ты это поймешь.

– Я был уверен, что ты уже об этом подумал.

– Я надеялся, что это предложит кто-нибудь из арабов или индонезийцев, – сказал Алаи.