Читать книгу "В тени Холокоста. Дневник Рении - Рения Шпигель"

Я здесь! Я рядом! Вот – рука в руке:Давай сбежим отсюда налегке!

Да, это наверняка было начало, я его точно записала, а потом я от него отказалась, захотелось путешествовать одной, но потом подумала, что мы гуляли вместе. Вот что примерно получилось из этой путаницы мыслей:

Я лечу верхом на стрекозе,Я скачу на солнечных лучах,Поднимаюсь я на облакаИ кружусь по небу целый день!Старый ветер – мой надежный друг,Протянул мне руку и сказал:«Что, бесстрашная, летим со мной?Приготовься к долгим виражам!»И спросил подснежник: «Далеко?Я бы с вами, только мне никак!»«Милый друг, собрался я туда,Где земля целуется с зарей!Там ни тесноты, ни суеты,Вести до меня не долетят.Буду я от мира далеко.Помаши мне белым лепестком!»

Да, но это не всё. Утром я почувствовала такой порыв, захотелось написать стихотворение, состоящее из чистых нелепостей.

Все так перекручено!Все так переверчено!Все неверно так!Дни у нас короткиеСолнце – слишком быстроеИ закат – в затакт.А луна-то – блеклая,Темнота – слепящая,Тишина – кричащая,Бездна – неглубокая,А весна – безрадостна,А печаль – счастливая …Но, если ты захочешь…Мы целый мир изменим,И будет солнце – долгим,И месяц засияет —И тишина утихнет,И бездна – станет звездной,Весна – в счастливом мае,Печаль – в осенней дали,А лучше – без печали!

Закончила, и мне хорошо! Сегодня З. разгадал меня, как разгадывают загадки. Это правда, что я убегаю из этого мира только потому, что у меня неправильное умонастроение. Он сказал, что это не нормальный романтизм, а скорее что-то вроде символизма. Это бегство из гнетущей реальности жизни, от которой я не умею получать удовольствие, которую я не люблю. Его пугало то, что это ненормально и что я могу его утянуть за собой. Да, он прав, на 100 процентов прав (как всегда), потому что я этого хотела. Но сейчас я вижу, что не имею права, что не должна этого делать! Я не могу похитить человека, который страстно любит жизнь, который знает, как ей завладеть, и позволяет ей завладевать собой, просто потому, что мне здесь плохо. Нет, мне не плохо, мне нехорошо. Да, он должен оставаться здесь, играть, веселиться и… ничего. А я? Я буду пытаться полюбить жизнь с «земной» весной и людьми. Влюбиться в жизнь – моя новая задача. Приспособиться к ее требованиям, стать нормальным романтиком (если я должна) в большой степени. Другой вариант – то, о чем я столько раз думала: выбросить все эти мечты, никогда больше не писать стихи, никогда ничего не анализировать – и вместо этого стать нормальной «земной» 17-летней девушкой, которая учится танцевать, ходит на вечеринки, получает удовольствие от этого и всего прочего. Стать, как, знаешь… как Рена, но та, другая, которую я описала. Тогда не будет проблемы развития комплекса, я даже не буду знать о существовании такого, и я спрошу: «Что это?» Я знаю, будет хорошо, но это означает умереть и вновь родиться. Возможно, я могу стать первой. Во всяком случае, я попытаюсь.

Как бы то ни было, я полна добрых намерений и сердечности. Я иду на контакт. Давай посмотрим, как меня воспринимает мир, нет, не мир – наш маленький мирок. Но должна признаться, что я это делаю только под влиянием Зигмунта и из-за него; иначе я бы никогда этого не сделала. Ага! На случай, если я захочу дезертировать (это возможно), только посмотри на меня, Зигу, как сегодня и… все будет хорошо. До скорой встречи.

Пока весна не предала,Пока не причинила боль,Пока не обманула, —Дари любовь.Пока тебя не нагрузилиТяжелой памятью о прошлом,Ты не задумывайся – смейсяИ обнимайся.

7.30 утра

Вы мне поможете, Булуш и Господь.

11 апреля 1942 г., суббота

Скучала по Зигу, так сильно скучала. Всю ночь об этом думала, и день показался бесконечным. Весь день я ждала, когда его увижу. Разволновалась так, как давно со мной не бывало. И мне так не повезло! Он был со мной буквально минутку. Но я очень довольна, очень счастлива! Зигу, дорогой, ты был такой, такой милый и хороший. Я была очень тронута. Я ценю твое поведение. Мой дорогой, хороший, замечательный мальчик! Мне хотелось бы, чтобы ты всегда был таким. Это меня сделает счастливой. А чего я бы хотела больше всего в мире – это, чтобы ты был рядом со мной сейчас. Хочу быть с тобой, потому что без этого я не могу расслабиться, это мучение ожидания и тоски, но! Я просто в подробностях представляю себе, что мы вместе! Да!

Вы мне поможете, Булуш и Господь.

13 апреля 1942 г., понедельник

Сладкий день. Пришли посылки от мамы, и в них сладости, сладкое. Но… Не только поэтому день был сладким. Губы кое у кого были намного слаще. У кого? Можешь догадаться. Мне не хочется об этом писать, зачем? Словами я «это» испорчу. Чтобы «это» понять, его надо испытать. Можете мне завидовать, все, кто никогда не переживал весны, второй – с тонким ароматом апрельских полей, или такой горячей любви, хотя и земной, которая иногда дрожью бродит по коже. Ах. Вы мне поможете, Булуш и Господь!

16 апреля 1942 г.

Слышишь ли ты меня?Ветер несет мой голосПо городам и странам —Песню мою весеннюю —Мелодию – для тебя!Кричу я и задыхаюсь,И воздух глотаю жадно,Прислушиваюсь я к ветру,К шорохам и шагам,Зову тебя: мама, мама,Молю тебя: мама, мама,Пусть голос мой долетит,К ногам твоим упадет.И кровь на его пути,И камни чужих могил,И тучи, и дождь, и грозы,И слезы, слезы…Но звук кружится,Дрожит и тает —Не долетает.Я помнюУтроИ душистый сад,От ветраКачалисьВетки,А мы сиделиИ мечтали,Забыв о горестях —И взгляды – нежныеИ нежные слова.Помнишь, как я смущалась?Все тогда было впервые —Любовь моя и признанья.И в той тишине рассветнойПод снежным цветеньем яблоньМы робко с тобой сидели,И счастье нас обнималоБелыми лепестками,И солнце сияло в хрупкихТеплых каплях росы.Было это и не было.Но только пусть повторится.Вы мне поможете, Булуш и Господь.

20 апреля 1942 г., понедельник

Сегодня день рождения фюрера. И более того. Хочу вопить изо всех сил. Я все думаю над словами «водка холодная, а губы горячие!»[88]И… Нет, не могу об этом говорить, Зигуш прав, разве можно это выразить словами? Нет, нет слов, чтобы это описать.