Читать книгу "Серебряные ночи - Джейн Фэйзер"

– Князь Дмитриев, ваше величество, вообще вряд ли знает, что такое «нежно» и «внимательно», – сухо улыбнулся Потемкин. – Но в этом смысле он не отличается от большинства мужей. Нежность и внимательность – это удел любовников.

Взгляд Екатерины задержался на двери спальни ее фаворита, затем она с улыбкой проговорила:

– Да, ты бесконечно прав, Григорий. – В следующее мгновение она посерьезнела и деловито подытожила: – Итак, я даю ход этому делу. Во-первых, сообщаю князю Дмитриеву о нашем решении. Когда мы доберемся до Киева, оттуда отправлю гонца в Берхольское с просьбой к княгине присоединиться к нашей свите. Ты по-прежнему собираешься ехать завтра утром?

– Если я хочу быть уверен, что для моей госпожи в столь значимой поездке все предусмотрено, я должен отправиться в путь через час, – почтительно поклонился Потемкин.

Князь Павел Дмитриев почтительно выслушал лестное предложение императрицы назначить его жену старшей фрейлиной во время государственного визита в Крым.

– Ваше величество, это огромная честь для моей фамилии, – произнес он с тонкой улыбкой. – Княгиня будет чрезвычайно рада.

– Насколько я понимаю, ты, князь, будешь в распоряжении князя Потемкина, – продолжила Екатерина. – Это даст тебе возможность заново познакомиться с собственной супругой. – Она покровительственно улыбнулась. – В торжественной обстановке, мой дорогой князь, уверена, от ваших разногласий не останется и следа.

– Смею надеяться, что это уже произошло, – спокойно сообщил Дмитриев. – Еще до поездки Софьи Алексеевны в Берхольское.

– Вот и прекрасно, – еще шире улыбнулась императрица. – Ты поступил весьма разумно, позволив ей эту поездку. Я знаю, она о ней мечтала. Когда мы доберемся до Киева, где должны будем ждать весны, чтобы продолжить путь в Крым, я отправлю гонцов за Софьей. Я по ней соскучилась. – Она слегка склонила голову, показывая, что аудиенция закончена. Князь Дмитриев, раскланявшись, покинул императорские покои.

Софье Алексеевне не удастся получить императорское послание, думал князь на обратном пути. В данный момент она должна быть не в Берхольском, а окоченевшим трупом в бескрайней степи, Курьеру императрицы скажут, что княгиня Дмитриева не приезжала в Берхольское. А поскольку, естественно, ее никто там и не ждал, известие о ее исчезновении и не могло дойти до мужа, который безвылазно провел зиму в Санкт-Петербурге в полной уверенности, что супруга, целая и невредимая, пребывает в родных пенатах,

Все складывается в высшей степени удовлетворительно, думал Дмитриев. Он изобразит убитого горем мужа, а через некоторое время начнет подыскивать себе новую жену. По крайней мере, сейчас он может сказать, что полностью выместил свою ненависть к Голицыным. Осуществленная месть вкупе с огромным наследством, доставшимся в качестве приданого, принесла наконец состояние душевного покоя. Все им принадлежащее переходит во владение Дмитриева; со смертью старика князя прекратится и сам род Голицыных. О да, это в высшей степени удовлетворительно!

Первый этап царской процессии, организованный с невероятной помпой, немало бы удавил Софью, особенно в свете ее собственного недавнего путешествия по той же дороге. Экипажи, напоминающие небольшие домики, поставленные на полозья, были оборудованы мягкими сиденьями, диванами, столиками, выложены коврами. На каждой станции поезд ожидали шестьсот свежих лошадей. Во время дневных остановок слуги разводили самовары прямо в снегу и обносили всех подносами с чаем и пирогами. Князь Потемкин, известный своей сверхпредусмотрительностью, даже распорядился выставить вдоль дороги горящие факелы, чтобы скрасить унылый пейзаж. Ни одна почтовая станция не могла бы принять подобную кавалькаду. Для ночлегов были выстроены специальные деревни, в которых заранее посланная прислуга готовила все необходимое для отдыха императрицы и ее свиты.

Дорога до Киева заняла четыре недели. В начале февраля процессия втянулась в город, чтобы дождаться окончания ледохода по Днепру.

Тем временем в Берхольском счастливые влюбленные, не подозревая о том, что их предположения о невозможности зимних передвижений по бескрайним заснеженным просторам несколько не соответствуют действительности, продолжали жить в своей уединенной идиллии. Они охотились на уток холодными зорями, отправлялись в санные прогулки по степи, катались на коньках и на санках, валялись в снегу как дети. По вечерам садились перед камином, читали вслух, играли в карты, за которыми Софи по-прежнему неумело жульничала, в шахматы и трик-трак, за которыми жульничать не могла.

Князь Голицын наблюдал, как расцветает его внучка, счастливая в любви, но сердце его обливалось кровью от осознания недолговечности этого счастья. От его взгляда не укрывались и мучительные переживания Адама, мрачные тени, время от времени набегающие на его лицо в те моменты, когда он полагал, что Софи не видит его. Старый князь догадывался о причине такого состояния. Адам Данилевский был человеком чести, но любил чужую жену. Невозможность открыто заявить о своей любви, предъявить ее всему миру, невозможность стать настоящей защитой и опорой для той, которую любит, – все это способно в конце концов истерзать его душу. Как только этот маленький сказочный мир рухнет, он окажется лицом к лицу с неумолимыми преградами и будет вынужден принять единственно возможное решение. Ему придется вернуться в полк, а Софи… Ее участь будет зависеть от того, какие шаги предпримет ее муж.

Сказка рухнула в один из метельных дней середины февраля. Адам сидел перед камином, расслабленно вытянув ноги, и зевал.

– Вот странно, мне всегда казалось, что томность – одно из самых привлекательных качеств в женщине, – заметил он как бы между прочим. – И угораздило же меня оказаться в плену самой неугомонной женщины на свете!

– Я вовсе не такая, – возразила Софи, прекратив на миг свое беспрестанное хождение по комнате, – Это просто потому, что мы целый день никуда не выходили. – Ласкаясь, она порхнула ему на колени. – Пойдем гулять?

– Софи, там же буран, неужели ты не видишь? – Адам откинулся в кресле, слегка обнимая ее бедра. – Если хочешь, – добавил он, посмеиваясь, – можем пойти прогуляться вверх по лестнице.

– Никакой это не буран! Мелкие снежинки летят, подумаешь!

Адам обернулся к окну. Снаружи ничего не было видно за снежными вихрями.

– Действительно, снежинки, – пробормотал он. – Я просто ничего не понимаю.

– Ну не вредничай! Мы тепло оденемся.

– Я только что предложил тебе выбор.

– Если сначала пойдем на улицу.

– Есть некоторые вещи, которыми я не торгую, Софья Алексеевна, – неожиданно резко выпалил он. – И тебе не советую дарить любовь в качестве взятки или какой-нибудь награды.

– Я совсем не имела это в виду, – ошеломленно взглянула на него Софи.

– Но прозвучало именно так. – Лицо его замкнулось, колени напряглись в ожесточенном сопротивлении.

Софи встала с ощущением, словно ее ударили.