Читать книгу "Реквием по мечте - Владимир Корн"

— Все. Шов получился ровным, но в таком месте он любой в глаза бросаться не будет. Осталось только бинт наложить. Да, старайся резко не двигаться.

— Там серьезно?

— Достаточно. Но ребра точно не повреждены. Сама рана нехорошая. В подобных случаях они обычно другие: входное отверстие и выходное. А тут как будто бы пуля боком вошла и едва кусок мышечной ткани не вырвала. Или как там по-медицински правильно? В терминологии я не сильна. Сейчас я тебя бульоном напою, и баиньки.

— Полина, позови Остапа.

— Хорошо.

Перед тем как выйти, она взглянула на меня, на жадр, который теперь лежал на столе, но ничего не сказала.

* * *

Остап пришел сразу же.

— Что-то не так? — с порога спросил он.

— Все не так.

— Но что именно? Игорь, я знаю их давно, и уверяю тебя: они надежные, проверенные люди. А сам Мирон мне по гробовую доску должен.

— Полина попробовала мой жадр. Так получилось.

— И что теперь? — после чего догадался, что сразу стало понятно по изменившемуся выражению лица. Если раньше оно излучало уверенность: все будет в полном порядке, Игорь, и тебе не о чем волноваться! То теперь оно приобрело крайнюю озабоченность.

— Вот об этом я и не подумал: жадры на вас не действуют! А она не могла не заметить твою боль. Игорь, ну как мне раньше-то в голову не пришло?! — его последние слова были похожи на оправдание.

— Я сам виноват. Ты-то здесь причем?

— Да как это не причём?! Я вообще предполагал, что на себе придется нести. Когда тебе о таких вещах было думать в твоем состоянии? Спрашиваешь, что могло измениться, если бы до меня дошло? Влил в тебя пол-литра вместо анестезии, у меня есть. Сам знаешь, жадр и спиртное несовместимы: двух зайцев сразу убили бы. А так…

А так уже все закончилось. Губы до крови искусал, штаны едва не обмочил, но закончилось. И о несовместимости в первый раз слышу. И все-таки разговор совсем не об этом.

— Остап, уходить нам отсюда нужно. Есть тут еще поблизости место, где можно отлежаться? Хотя бы пару дней?

— О чем ты говоришь? Какие тут два дня? Сомневаюсь, что даже недели хватит. Вот что… Сейчас я с Полиной поговорю, чтобы она никому, в том числе и Мирону. Найдем, чем ее заинтересовать. Куда тебе сейчас такому? — добавил он, глядя на то, как я только со второй попытки умудрился сесть на постели.

Пришлось покачать головой.

— Полина обязательно должна все рассказать Мирону. И не потому что жена. Тот должен быть готов к неприятностям, иначе они застанут его врасплох.

— А если Мирон решит, что такие гости ему ни к чему? Должен-то он мне должен, но ведь у него тут семья, ребенок.

— Значит, с утра и уйдем. Надеюсь, посреди ночи они нас не выгонят?

— Ладно, с ним тоже попробую договориться.

— Остап, — остановил я его, взявшего уже за дверную ручку.

— Что хотел? — обернулся он с такой готовностью, что мне стало даже немного неловко.

— Обещай, расскажешь все честно все. Не полностью, конечно, но достаточно, чтобы они не были в неведенье.

Иначе, несмотря на обещание, сделает по-своему. У Полины с Мироном такой славный сынишка. И если придут убивать меня, вряд ли они оставят в живых даже его. Зачем им оставлять того, кто рано или поздно сам придет за их головами? А именно так все и будет: мир здесь другой, и порядки иные.

Остап ушел, я с трудом опустился на ложе, застеленное звериной шкурой. Мягкой и приятной наощупь. И еще, можно нисколько не сомневаться: она имеет такие же свойства, как, например, медвежья. Иначе бы здесь не лежала. В медвежьей шкуре никогда не бывает паразитов, так уж она устроена. В противном случае за время долгой зимней спячки, те ее хозяина до полусмерти бы загрызли. А сам он исчесался бы. Представив себе скребущего шкуру когтями во сне медведя, который еще то и дело бормочет проклятья, я улыбнулся.

Таким, улыбающимся, меня и застала Полина, которая принесла бульон. В термосе, выглядевшем настолько новым, как будто она только что сбегала в близлежащий магазин, и купила. И еще кувшин со стаканом. Оба глиняные, не глазированные, без всяких узоров, непременно работы местного не слишком опытного гончара. Судя по тому, что в женщине ничего не изменилось, либо Остап не успел с ними поговорить, либо не слишком-то она и испугалась той угрозы, которую я принес с собой.

— Вода на всякий случай. Вдруг, пить захочется. А бульончик сейчас.

— Спасибо, Полина, я лучше посплю.

— Нет, так не пойдет! — решительно заявила она, присаживаясь на краешек постели. — Бульон все-таки придется выпить. Так тебе лечащий врач прописал!

Несмотря на строгий тон, Полина улыбалась. Я заворочался, настраиваясь на то, что сейчас снова придет боль, едва только начну подниматься, когда она прижала меня легким движением руки.

— Не надо вставать, я помогу.

Бульон на вкус оказался слегка жирноват, и немного пересолен. Хотя кто его знает, возможно, именно таким он и должны быть для моего состояния. И влезло в меня довольно много, сам от себя не ожидал.

— Игорь, свет тебе оставить? — на прощанье спросила Полина.

— Не нужно.

И без света не заблужусь. Окно будет видно и в темноте, а дверь напротив него. Она спросила что-то еще, но я уже успел прикрыть глаза, и мир вокруг сразу исчез.

* * *

«Интересное дело, — размышлял я, проснувшись. — Вот почему так? В первые мгновения после пробуждения, как бы тяжело не болел, поначалу чувствуешь себя замечательно. И даже успеваешь обрадоваться, что все закончилось. Но стоит только часам тикнуть несколько раз, как на тебя наваливается. Боль, слабость, и все остальное прочее. Все эти рецепторы, которые и докладывают мозгу о твоем состоянии, они тоже спят вместе с тобой? И даже просыпаются чуть позже тебя?»

За окном вовсю уже стоял день. Светило солнышко, заливались местные птички, и, не знай где ты есть, ни за что не догадаешься, что не на Земле. Таких домишек и там полно, а ошкуренные бревна похожи на земные настолько, что заставь тебя найти хоть одно отличие, ни за что не получится. И еще. При здешнем климате нет нужды в подобных домах. Из толстых бревен, которые точно простоят не меньше века. Достаточно будет если не сарая, то хижины. Или в нас так заложено? Дом должен быть настоящим домом.

Что тут есть вокруг меня такого, чтобы сразу понять: мы на чужой планете? Я обвел глазами комнату. Разве что шкура подо мной. Но откуда мне знать, что и на Земле нет подобных? Что, я все видел их и щупал? Вот и полка с книгами над головой. Их там несколько десятков наберется. Самых разных, и по размеру, и по содержанию. От какой-то лавстори с незнакомым мне автором, до собрания сочинений Фредерика Стендаля. И даже учебник сопромата. Он-то здесь что делает? Да и сами книги вообще?