Читать книгу "Канун - Михаил Зуев"

– Какой-какой?

– Логистический. Склад. Хаб. Подъездные пути. Только очень особый хаб.

– Чем особый?

– Тем, что существует десятки тысяч лет. И все это время работает без перебоев. Внутри там всё – артефакты, технологии, двери в иные пространства. Только те, кто это обслуживают, понятия не имеют, что им на самом деле доверено.

– Почему?

– А потому, Док, что это единственно возможная схема организации процесса, если вы строите его не на годы и века, а сразу на тысячелетия. Вот смотрите. Допустим, вам нужно что-то такое передать, чтобы его забрали и им воспользовались, скажем, через пять тысяч лет. Как вы поступите?

– Ну, наверное, спрячу эту вещь где-то. Наберу разумный персонал. Оставлю инструкции, что делать.

– И?

– Ну и пусть дожидается адресата.

– Блестяще. Вы через пятьдесят лет умерли. Персонал тоже смертен. А еще войны, разруха, эпидемии. Так что делать будем?

Док молчал, собираясь с мыслями.

– Дорогой мой старший друг, не ломайте голову зря. Есть несколько условий, что следует соблюсти при организации подобного хаба. Первое условие – труднодоступность. Это чтобы большинство катаклизмов, связанных с социумом, проходили мимо. Пусть воюют и болеют там, внизу. А хаб мы поставим на четырех или пяти тысячах над уровнем моря. Кстати, если там цунами какое или новый потоп – тоже вряд ли зальет.

– Разумно. Как-то я не подумал.

– Условие второе. То, что вы собираетесь передавать, лучше передавать на уровне информации, а не материального тела.

– Это как?

– Хотите передать, например, деревянную палку через десять тысяч лет? Так она или сгниет, или сгорит за это время, а то и просто потеряется. Значит, передавать нужно не палку, а описание того, как она выглядит и как ее изготовить.

– Понятно.

– Третье условие. Рассчитывать на персонал неразумно. Они повымирают и деградируют. Нужно так рассредоточить передаваемую в будущее информацию, чтобы ее мог хранить без искажений любой дебил. А потом реципиент забирает эти кусочки у нескольких хранителей, собирает из них пазл, и информация словно возрождается.

– То есть, соблюдая эти три условия…

– Нет, Док, не три. Их больше. Сейчас озвучу вам четвертое. Как будут жить все эти тысячелетия те, кто хранит и поддерживает хаб? Кто будет их содержать и кормить?

– Ну, сами, наверное. Выращивать там будут всякие сельхозкультуры.

– Замечательно. А как неурожай? Куда бежать? Значит, нужно дать им в руки нечто такое, что будет их кормить, невзирая на погодные условия и проходящие века.

– Что?!

– Театр, куда можно постоянно продавать билеты, а на вырученные деньги поддерживать хаб и самим жить.

– Какой театр?

– Карго-культ, Док. Карго-культ. Все эти бордовые одеяния, песнопения, моления, артефакты на продажу. Все то, что можно вещать в мир с многозначительным выражением лица, исподволь обменивая на деньги. Такие вещи отлично продаются, Док. И именно они и позволяют существовать и самовоспроизводиться всей системе.

Под вечер у Дока разболелась голова. Он взглянул на карту в телефоне. Четыре с половиной тысячи метров над уровнем моря. Проходим перевал. Ничего особенного, обыкновенная симптоматика гипоксии. Выход один – меньше двигаться и привыкать. И тут, почти сразу, из краников в купе и в коридоре вагона раздалось шипение. Включили подачу кислорода. Головная боль быстро прошла. Дальше будет легче – Лхаса на высоте три шестьсот пятьдесят. Док поужинал в вагоне-ресторане и быстро заснул.

Очередь на паспортном контроле прошла быстро. Проверили бумажки, поставили штампы – режимная территория, выпустили в город. Док заселился в «Холидэй Инн Лхаса». Олаф предупреждал:

– Минимум сутки никакой активности – только есть и спать. Иначе потом у вас будут серьезные проблемы. Это пусть туристы носятся сломя голову. И постарайтесь не злоупотреблять выпивкой.

Вышел ненадолго в город. Ощущение в голове, как будто там пусто и звонко. Гипоксия. Нужно идти спать. Заснул.

Следующим вечером сел в такси, отдал бумажку. Ехали недолго. Уже стемнело. Длинная улица, одноэтажные каменные серые дома с обеих сторон. Оконца маленькие, как бойницы. В окнах темно. Ни души. Собаки только погавкивают по дворам. Над улицей густой запах дерьма – где-то, очевидно, прорвало канализацию. А может, они всегда здесь так живут.

Постучал в дверь. Открыла женщина, взяла протянутую бумажку, провела во внутренний двор. Здесь было светлее – на стенах два фонаря, дававшие мертвенно-бледный свет. В центре двора стол, возле него стулья и табуретки. На столе грязная клеенка. И тишина.

Ждать пришлось минут пять. Вышел парень лет двадцати пяти. Небольшого роста, одет в какие-то ветхие брюки и свитер со спущенными петлями резинки. Остановился под одним из светильников, посмотрел на Дока. Между ними было метров семь-восемь. Отдавайте медальон так, как я учил, вспомнились слова Олафа.

Док снял рюкзак, поставил на пол, прислонил к стене. Присел. Вынул из внутреннего кармана коробочку. Достал медальон. Подошел к парню на расстояние вытянутой руки. Зажал веревку медальона между двумя ладонями так, чтобы медальон оказался на уровне подбородка парня. Вытянул руки перед собой и замер. Парень поднял руки перед собой, завел ладони справа и слева от медальона. Свел ладони вместе. Медальон оказался между ними. Док отпустил веревочку. Под ногтями у парня была видна грязь.

Парень повернулся и молча ушел в дом. Док остался во дворе. Парень вернулся через десять минут, неся в руке заламинированный листок бумаги. Положил на стол перед Доком. На листе крупными печатными буквами было написано:

REMOVE ALL RINGS AND JEWELRY[55]

Док снял один перстень, с трудом, проворачивая на пальце, стянул второй. Полез за пазуху, достал и снял нательный крестик. Положил на листок с надписью.

Парень махнул – следуйте за мной – и пошел в дом. От большой полутемной комнаты отходил коридор с дверями по правую и левую сторону. Парень открыл одну из дверей справа, жестом пригласил зайти. В комнате стояли стул и низкий топчан, застеленный простыней. На топчане лежали одеяло из верблюжьей шерсти весьма несвежего вида и подушка-валик. Помещение выглядело грязным и неуютным, но не было никаких запахов – ни неприятных, ни приятных.

Парень показал жестами – снимите одежду, и указал на стул. Док разделся до трусов, положил одежду на стул. Парень показал – ложитесь на топчан. Док лег на спину. Парень развернул одеяло и укрыл Дока по грудь. Повернулся, вышел за дверь.

Док лежал на спине на жестком топчане под грязным одеялом в какой-то жопе мира, хрен знает где, в каких трущобах, и чего-то ждал.