Читать книгу "Побег - Борис Кантор"

На заречной улице опять загудели моторы. Это возвращались лесовозы, нагруженные горами бревен. Мы все побежали к мосту. Даже мать не удержалась и пошла с нами. Лесовозы медленно выползли на нашу улицу и остановились перед мостом. Шофер первой машины остался в кабине, а остальные присоединились к нам. Лесничий махнул рукой, и машина медленно въехала на мост. Когда задние колеса еще были на мосту, а передние его уже переехали, мы заметили, что мост немного просел, но машина благополучно его прошла. Вторая машина ехала немного быстрее, и было видно, как шевелились бревна моста и трескались горбыли под колесами. Лесничий показал третьему шоферу, что надо ехать медленно.

Когда, переехав мост, все машины остановились, шоферы с лесничим осмотрели его. Все скобы, скреплявшие бревна, были погнуты, а горбыли в колее растрескались. Погалдев, шоферы и лесничий пришли к заключению, что, хотя мост еще может выдержать несколько рейсов, его надо укреплять. Все расселись по машинам и уехали, а мы пошли домой.

Вскоре пришел отец, и мы сели ужинать. Лебедь оказался суховат, но корочка была настолько вкусная, что ничего другого и не хотелось. Отец поглядел на меня и положил кусок мяса, а корочку разделил всем поровну. У нас не было свежего мяса с прошлой зимы, если не считать пельменей с барсучьим мясом у дяди Коли, поэтому лебедя с жареной картошкой съели до последней крошки.

За ужином мы рассказали отцу о переезде «студебеккеров» по мосту и о решении лесничего и шоферов перестраивать мост.

— Ей-богу, они все какие-то непутевые! — сказал отец. — Я им говорил, что нужно положить на бревна один слой толстых досок поперек и один — вдоль. Тогда нагрузка будет распределяться равномерно на все бревна, а сейчас вся нагрузка приходится только на бревна, которые под колесами. Выпустить доски по двадцать сантиметров и поставить на них по двум сторонам отбойники из бревен. Это полдня работы для двух человек. Да кузнецу часа два — скобы для отбойников загнуть.

ПЕРВОМАЙ

Проснувшись рано утром, я вышел из избы и увидел на завалинке Мишу с моим парусником. Только теперь парусник выглядел совсем по-другому. Миша обстругал доску маленьким рубанком, скруглил углы, поставил мачту, а сейчас вырезал парус из куска толя.

— Сделаем киль, руль, и корабль будет готов, — сказал он мне и объяснил, что это такое и для чего они нужны.

Конечно, мне было приятно, что Миша помогает мне, но я хотел сделать корабль сам. «Хорошо, — подумал я, — пусть он мне поможет с этим парусником и научит, а следующий я буду делать самостоятельно».

В это время отец мерил рулеткой мост, разговаривая со стоящим рядом крупным мужчиной в гимнастерке, галифе и сапогах. На голове у него была выцветшая военная фуражка. Он опирался на костыль. Все колхозники, шедшие к хомутной на разнарядку, здоровались с ним, а он только махал им в ответ рукой, продолжая разговор с отцом. Поговорив, они распрощались, и отец подошел к нам.

— С огородом закончите сегодня? — спросил он Мишу.

— Нет, нужно подождать еще пару дней, чтобы окрепла рассада в парнике, а то солнце жарит так, что спалит ее, если рано пересадить. Вот скороспелку можно сегодня посадить — она начала проклевываться. К Первомаю всё посадим. Я думаю, где бы большие кадки и насос раздобыть. Закачали бы в них воды на полив из лужи, пока она не высохла.

— Идея хорошая. У нас в магазине бывают бочки из-под селедки. Посмотрю, остались ли какие целые. Мне пора на работу. Поговорю с людьми: кажется, я видел на складе какой-то старый насос.

Девочки позавтракали и ушли в школу. Иван только что проснулся и заявил матери, что больше не пойдет собирать лебеду, так как вокруг они всё уже собрали, а крапива жжется.

Я пошел с утятами на речку ловить рыбу. Утята уже почти полностью оперились и стали походить на уток. Когда я проходил мимо хомутной, там всё еще толпился народ, но дяди Коли не было — он уехал в леспромхоз помогать заготовлять колбу. Теперь он сторожил коней в ночном и днем был свободен. Сторожить коней стало необходимо после двух случаев конокрадства в соседних бригадах. Голодные люди были готовы украсть что угодно. Воров так и не нашли.

Я опять пошел к свинарнику, где ловил рыбу раньше. Заглянув внутрь, я увидел, что помещение пусто. Немногих оставшихся после зимы свиней увезли на центральную усадьбу в Ключи. Там было правление здешнего колхоза «Память Ильича». Утята нашли в свинарнике какую-то еду и были ею очень заняты. В другом конце сооружения находилось подсобное помещение, где смешивали корм для свиней. Там не было ничего, кроме железной печи, стола, двух скамей и железных бочек. Их насчитывалось шесть штук. Они были выше меня, поэтому я пододвинул скамью и залез на нее, чтобы посмотреть, что в бочках. Все они оказались пустыми.

Утята были по-прежнему поглощены своим занятием. Мне было непонятно, что они здесь нашли. Я решил оставить их в свинарнике, а сам, закрыв дверь, побежал домой и рассказал Мише и матери о бочках. Заодно сказал, что утята увлеклись чем-то в свинарнике.

— Они свиной помет едят, — сказала мать.

— Помет? — спросил я.

— Ну да! Помет, то бишь говно, — подтвердила она.

Мы с Мишей нашли бригадира у хомутной. Вокруг него всё еще крутилось несколько колхозников, и нам пришлось подождать в сторонке, пока они закончат свои разговоры. После того как Миша поздоровался с ним, бригадир посмотрел на меня и спросил:

— Вы сыновья Васильича?

— Да, — ответил Миша. — Я только на побывку, а так работаю агрономом в Пушкино.

— И что вам надо? Хотите к нам агрономом?

— Нет, — сказал Миша. — Я хотел спросить, нельзя ли временно взять пустые бочки из свинарника, чтобы воду возить.

— А мне что за это будет? — спросил бригадир, улыбаясь.

— Первомайское спасибо, — весело ответил Миша.

— Берите! Только не заиграйте! Нам они могут пригодиться.

— Вернем по первому слову, — бойко ответил Миша и протянул руку бригадиру.

Мы быстро пошли к свинарнику, пока бригадир не передумал. Когда мы вошли, утята сидели вплотную друг к другу и дремали, но тотчас проснулись и окружили меня. Я повел их на речку, подобрав удочку, червей и ведерко, а Миша занялся бочками. Я обратил внимание, что вдоль обрывистого берега реки густо росла лебеда. Иван просто не знал, где ее искать.

Рыбалка не шла. Утята мешались, и мне пришлось отвести их обратно в свинарник и закрыть. Клев был не очень хороший. Удалось поймать только несколько чебаков, пескарей и гальюнов. Но главное удовольствие доставляло то, что я был один на речке, неспешно текущей в зеленых берегах. Низко в небе вились стрижи, а один раз над самой водой стремительно пронеслась синяя птица величиной с ласточку. Я постепенно перемещался вниз по речке, забрасывая удочку и следуя за поплавком. Так я прошел метров сто пятьдесят до обрывистого участка берега, который нужно было обходить верхом вдоль огородов. Здесь крапивы и лебеды — хоть косой коси! Миновав обрывистую часть, я спустился к воде на травянистый уступ, которым заканчивался большой омут. Дальше шел галечник. На вытоптанной траве была видна рыбная чешуя. Видимо, здесь ловили рыбу. Едва крючок утонул, как поплавок резко нырнул. Я подсек и начал тащить рыбу. Мне с трудом удалось выбросить ее на берег. Это был большой окунь. Крючок сидел глубоко, и мне пришлось вырезать его перочинным ножичком, который, к счастью, оказался в кармане моих трусов.