Читать книгу "Украшение китайской бабушки - Наталья Александрова"

Отсюда она могла разглядывать картину. Трудолюбивые узбекские пионеры работали на хлопковом поле под палящим солнцем… Впрочем, им осталось работать не так уж долго, скоро опытный реставратор снимет с картины верхний слой, чтобы расчистить автопортрет Слепневой, и от пионеров останется только воспоминание.

В этот момент дверь приемной открылась, и на пороге появился озабоченный Мясников в сопровождении нескольких человек из службы безопасности.

«Может быть, все-таки отдать ему браслет? — подумала Надежда. — Все же картина принадлежит ему…»

— Извините, Надежда Николаевна, — нетерпеливо бросил ей Мясников. — Судя по всему, Георгий Шмелев действительно сбежал, так что нам сейчас придется заниматься его поисками. Так что, если у вас нет ко мне никаких срочных дел…

— Да я и сама уже хотела уйти, — заспешила Надежда. — У меня тоже времени мало!.. Кот некормленный, и муж скоро с работы придет…

«Шиш я отдам тебе браслет! — подумала она, выходя из приемной. — Надо же, когда я ему открыла глаза на его вероломных сотрудников, он меня внимательно слушал и на ус мотал, а как получил свое — так выставил за дверь… Ну ладно, отдам браслет Нинке, он ведь по справедливости ей принадлежит».

Она уже не вспоминала о домашних делах, на которые сослалась в приемной Мясникова. Домашние дела — они на то и домашние, что никуда не денутся. Однако ей очень не понравился внимательный взгляд Сергея. С подозрением он на нее посмотрел — мол, всякого можно от этой тетки ожидать, и на месте Мясникова он бы Надежду без наблюдения одну не оставил и просто так не отпустил.

«Ты — не Мясников и вряд ли им станешь», — злорадно подумала Надежда и проскользнула к выходу.

«Спокойствие… — уговаривала себя она, бочком пробираясь по коридору, — только спокойствие. Так, где у них тут камеры?»

Она удачно миновала одну, затем, как заправский преступник, дождалась, когда камера над входом повернется в другую сторону, и выскользнула наружу. Никто ее не остановил, и Надежда скорым шагом пошла прочь от офиса Мясникова, прижимая к боку карман, в котором лежал замшевый потертый мешочек с браслетом.

«Вы уж, господин Мясников, как-нибудь сами со своим сотрудником разберитесь, — она подавила попытку оглянуться, чтобы не вызвать подозрений, — а браслетик-то я приберу… Это — вещь наследственная, Нинкиной бабушке принадлежала, Нинке ее и отдам. А вам только покажи, потом не допросишься. Начнется разбирательство — чья картина, да чей офис, подключите вы свой юридический отдел — только и видела Нинка браслетик тот! Судиться с вами никто не посмеет. Вы, может, себе его и не возьмете, но передадите торжественно в музей! Набегут телевизионщики с камерами, журналисты интервью брать станут — отчего не распиариться за чужой счет? Нет, отдам я его наследнице, а там уж будем решать, что дальше делать».

Надежда завернула за угол, прошла два квартала и только потом села во вторую по счету остановившуюся машину, которая и подвезла ее к Нининому дому.

На пятый этаж Надежда взлетела единым духом, даже не запыхалась. Она подняла руку к звонку, но тут заметила, что дверь приоткрыта. Вот так номер… Внутренний голос кричал ей, чтобы ни в коем случае не входила в квартиру — мало ли что… Надежда вытащила мобильный телефон, чтобы позвонить Нине, и увидела мертвый дисплей. Ну, так и есть, забыла поставить вчера телефон на зарядку! Теперь даже полицию не вызвать… Хотя насчет полиции Надежда погорячилась — наверняка Нинка, эта растяпа, просто забыла запереть дверь.

Надежда вспомнила, в каком виде они с Люсей застали Нину в прошлый раз, и забеспокоилась.

— Нина! — крикнула она, приоткрыв дверь. — Ты дома?

Разумеется, никто не отозвался. Но это ни о чем не говорило — в этой квартирке, как в лесу, никто не услышит.

Надежда потопталась на пороге и, оглянувшись по сторонам, вошла в прихожую. Там был относительный порядок — вешалка на месте, обувь не разбросана, грязных следов на полу нет.

Надежда подумала, не взять ли с собой для самообороны старый зонтик, что стоял в углу. Судя по внешнему виду, он вполне мог принадлежать Нининой бабушке, винтажная вещь. Но зонтик был такой пыльный, что Надежда брезгливо бросила его обратно в угол. Она пошла по коридору вперед, время от времени выкрикивая: «Нина, ты где? Нина, у тебя дверь не закрыта…»

Никто не отзывался, и Надежде стало жутко. Голос ее против воли слабел, и она даже остановилась, потому что ноги вдруг стали ватными. Мелькнула мысль развернуться и бежать из этой сумасшедшей квартирки прочь, как можно быстрее. Но Надежда сжала зубы и пошла вперед. В конце концов, надо выяснить, что же случилось с Ниной. И где-то в квартире должен быть телефон…

Может, Нина в спальне? Заснула, потеряла сознание? Как они шли в спальню в прошлый раз? Кажется, нужно свернуть налево. А если прямо пойти, то будет гостиная, а не доходя до нее — кухня.

Надежда свернула было налево и даже остановилась перед плотно закрытой дверью спальни. И тут оробела. Мало ли чем могут заниматься люди за закрытой дверью спальни? И ничего не значит, что сейчас день, раз дверь закрыта — значит, входить нельзя.

Здравый смысл подсказывал ей, что тут совершенно не тот случай, что не в том Нинка состоянии, чтобы с мужем любовью заниматься, он и ночью-то спит в другой комнате, но хорошее воспитание взяло верх, и Надежда не стала даже стучать в дверь.

Она решила поискать Нину в гостиной или на кухне, а если и там никого нету, то положить браслет в тайник в мастерской. Как его открыть, уж она сообразит, раз Люська сообразила. А то не дело это — разгуливать по чужой квартире в отсутствие хозяев, еще воровкой объявят, а если еще и браслет при ней найдут, не миновать неприятностей.

Надежда двинулась вперед по коридору, намереваясь свернуть в какую-то из дверей, чтобы попасть в мастерскую, как вдруг из гостиной выскочил человек и едва не сбил ее с ног.

— Георгий! — испуганно вскрикнула Надежда. — Что вы тут делаете?

— А вы? — тут же спросил он хриплым голосом.

Надежда пригляделась к Нининому мужу. Вроде бы видела она его всего пару раз, но запомнила хорошо. Невысокий, с виду хлипкий, узкоплечий, но это только на первый взгляд. А как присмотришься, то видишь, что в этом человеке есть сила. Незнакомая сила и недобрая. А если еще посмотрит пронзительно, то и вовсе страшновато делается, взглядом просвечивает, что твой рентгеновский аппарат.

Но сейчас Георгий выглядел не так страшно. Был он какой-то нервный, суетливый, глаза бегали.

— Я здесь вообще-то у себя дома, — сказал он, отвечая, надо полагать, на недоверчивый взгляд Надежды. — А вы?

«Врешь ты все, — подумала она, — это Нинин дом, а ты тут сбоку припека. У тебя своего ничего нет, даже паспорт чужой».

Однако она решила пока не заедаться.

— Я Нину пришла навестить, — произнесла она, — а у вас дверь нараспашку. Думала, может, ей плохо, вот и вошла. Где Нина?