Читать книгу "Не делай добра - Ирина Градова"

— Мы работали по вечерам. Пациентки проходили осмотр, а после им проводилась… процедура. Они ночевали в кабинете, под наблюдением (там специально для этого стоят две койки), а утром отправлялись домой.

— А как насчет погибших пациенток?

— Клянусь, я ничего не знал! — воскликнул Трубников. — Узнал только вон от Мономаха. Поверить не мог сначала, что Егор мог так поступить — выкинуть женщин на улицу, чтобы никто не связал их с центром и с нами!

— Когда вы упомянули, что одна из жертв умерла на скамейке в сквере неподалеку от стоматологического центра, я сразу подумал о Павле, — сказал Алле Мономах. — Я недавно узнал от общей знакомой о том, что с ним случилось годы назад, а до этого он сам сообщил мне при встрече, что переквалифицировался. Оставалось сложить два и два.

— Знаете, Владимир Всеволодович, далеко не каждый на вашем месте сумел бы решить такое уравнение! — заметила Алла. — Значит, вы пытаетесь помочь другу?

— Естественно, ведь я не хочу, чтобы он попал за решетку!

— А как насчет ваших собственных пациенток, Павел?

— Я предупредил Егора, что мы не станем браться за нелегальщину — большие сроки, сложная беременность и так далее. Он согласился. Несколько раз мне приходилось отказывать пациенткам. Они были недовольны, зато я спокоен. А теперь выходит, что Егор мне врал! Не удивлюсь, если он принимал тех, кого я отправлял восвояси.

— Видимо, у Иродовой и Гуревич что-то пошло не так. Открылось кровотечение, и, как и в прошлый раз, Громов, не справившись с ситуацией, вместо того чтобы вызвать «Скорую» и попытаться спасти их, выставил за дверь. Павел, есть ли кто-нибудь, кто может подтвердить ваши слова? Я имею в виду, что вы лично не присутствовали при работе Громова, верно? Мы нашли зацепку через любовника Юлии Иродовой, и, надеюсь, нам в любом случае удастся доказать, что девочка обратилась именно к Егору, и все же…

— Да-да, я понимаю, — прервал Аллу Трубников. — Есть медсестра, Лариса. Она помогала нам обоим. Не знаю, удастся ли ее разговорить, ведь дело подсудное…

— Оставьте это мне, хорошо? Мне нужны ее данные.

— Я дам вам телефон. Адреса не знаю — ее Егор привел.

— Телефона достаточно, — успокоила его Алла.

— Алла Гурьевна, что… — начал Трубников и осекся.

— Говорите, Павел, — поощрила она.

— Что мне за это будет?

— Вы не лишены практики — как, собственно, и Громов, несмотря на то, что срок он отсидел. Ваша квалификация позволяла заниматься частной медицинской деятельностью, а гибель пациенток, как вы утверждаете, на совести только вашего коллеги. И еще, возможно, медсестры. Так что думаю, отделаетесь легким испугом. Если дадите показания против Громова.

Трубников выглядел неуверенным, и Алла решила уточнить:

— Вы же не собираетесь пойти на попятный?

— Я… понимаете, у меня дежавю какое-то: Егор снова отправится в тюрьму, а я буду тем, кто его посадит.

— Во-первых, если его посадят, то не вы, а прокурор и судья, — возразила Алла. — Во-вторых, вы говорите так, словно Громов — жертва, а не преступник: не забывайте, пожалуйста, что он угробил двух женщин! Кроме того, он шантажировал вас, угрожал рассказать начальству о вашем участии в том, давнем, деле, и это характеризует его с худшей стороны. Громов — подонок, и он должен понести заслуженное наказание. Как вы считаете, Владимир Всеволодович? — обратилась она к Мономаху.

— Согласен, — отозвался тот. — Громов отлично понимал, что делает. Проведенное за решеткой время ничему его не научило, и, пользуясь слабостью Павла, он взялся за старое. Мне нисколько его не жаль!

— Ну, тогда, думаю, тренировка сегодня отменяется, — подытожила Алла, поднимаясь. — Вы, Павел, поедете со мной — надо официально оформить ваши показания. Кроме того, я должна отправить людей на задержание Громова и медсестры. Владимир Всеволодович, вы не против, если мы перенесем?

— Естественно, нет. Я вам позвоню через пару дней, ладно?

— Или я — вам, — кивнула Алла. — До свидания!

Выйдя на улицу в сопровождении Трубникова, Алла почувствовала тихую вибрацию телефона в кармане пальто.

— Алло, Александр?

— Алла Гурьевна, я сделал, что вы просили! — раздался в ее ухе бодрый голос молодого опера.

— Вы о чем?

— Ну, о Санжитме, само собой!

— А-а… И что?

— Она прилетела накануне вашей встречи, вечерним рейсом в девятнадцать пятнадцать. Это важно?

— Д-да… — пробормотала Алла. — Очень важно, Александр, спасибо за информацию!

Вот оно как — Санжитма не врала! Что это означает — она действительно предвидела встречу или просто совпадение? Может, младшая сестра не так уж равнодушна к дележу наследства и решила подсуетиться, пока старшие родственники не экспроприировали собственность покойной Джамалии? Вот она и примчалась… Но почему именно сейчас? И почему улетает домой, ничего не решив?

— Алла Гурьевна, вы слушаете?

— Да-да, конечно. У вас что-то еще, Александр?

— Это касается адвоката Фурсенко: боюсь, с ним поговорить не удастся!

— Он в отъезде, как мы и предполагали?

— Да, причем возвращения не предвидится. Он умер, Алла Гурьевна, вот какие дела!

— Убит?

— Да нет, вроде сердечный приступ. Дамир поехал к его вдове.

— А Антон чем занят?

— Отправился к доктору. Бывший муж колдуньи нашел его телефон в компьютере Джамалии, и они договорились о встрече.

— Отлично, может, хоть он прольет свет на ее дела!

— Хорошо бы, Алла Гурьевна, а то пока что-то никакого света в конце тоннеля не видать. Такое впечатление, что мы копаемся в навозной яме, а она становится все глубже!

— Я могу вас порадовать, Александр: кажется, расследование в отношении гибели Юлии Иродовой и Антонины Гуревич окончено!

— Да ну?! Как так?

— Расскажу, как только кое с кем побеседую. Потерпите, ладно?

* * *

— Я сообщала дознавателю, что моего мужа довели до смерти, но он не обратил на мои слова внимания! — с горечью говорила вдова адвоката Фурсенко. — Друзья советуют воспользоваться услугами частного детектива, но мне, понимаете, сейчас не до того: дела мужа требуют улаживания, а я в них совершенно ничего не понимаю!

— Погодите, Полина Аристарховна, расскажите мне, на чем основаны ваши подозрения, — попросил Дамир. — Если ваши слова подтвердятся, я приму меры.

— Хорошо, — вздохнула вдова. — С чего же начать…

— Когда умер ваш супруг?

— Две недели назад. Я говорила ему, что пора на пенсию, что всех денег не заработаешь… Разве в шестьдесят два года человек не имеет права на отдых?