Читать книгу "Хозяин берега - Леонид Словин"

— Когда его расстреляли? — спросил я.

— Сегодня. Рано утром.

Довиденко задержал телеграммы. Эминов, член коллегии республиканского МВД, ускорил приведение приговора в исполнение.

Они всё ещё следили за мной. Настороженно и в то же время уже успокаиваясь.

Поезд ушёл. Ничего нельзя было больше сделать. Я поднял стакан и долгим неудержимым швырком выплеснул содержимое в их перекосившиеся лица. У меня было чувство, словно я окропил их кровью невинно казнённого. Никто не сказал мне ни слова. Я поставил стакан и пошёл к дверям.

Эпилог

Последним в ряду смертоносных событий этих недель была гибель молодого следователя Алиханова, который вёл дело Умара Кулиева.

В машине у него отказали Тормоза, она сбила лёгкое ограждение на причале, недалеко от кафе «Сахиль», и сверзилась в море.

Эдик Агаев на следствии и в суде всё отрицал и получил шесть лет. Шефу лодок определили пятнадцать. Цаххана Алиева так и не нашли.

Бала был осуждён на восемь лет. Многократные обращения в надзорные инстанции его родителей и мои пока ни к чему не привели.

Незадолго до отъезда между роддомом и домом для престарелых я случайно встретил вдову Умара Кулиева. Мы остановились в растерянности, но, когда я хотел что-то сказать, она вдруг бросилась от меня, словно от зачумлённого.

Я сдал дела. Моё новое место службы на этот раз оказалось не близким Камчатка. Директор саженого комбината оказался провидцем.

Впрочем, и теперь нашлись люди, которые попытались снова убедить меня в том. что это — синекура.

Анна ни разу не сделала попытки со мной связаться. Из записки, брошенной в мой почтовый ящик, я узнал, что фотографии, сделанные ночью, когда мы с Анной выходили из кафе «Сахиль», неизвестный доброжелатель послал моей жене, «действуя во имя спасения осквернённого семейного очага».

Лена не уведомила меня об этом.

Я не заехал домой — у меня не хватило мужества. Прямо с парома, которым, конечно же, оказалась «Советская Нахичевань», я перебрался в аэропорт, улетел в Москву, а оттуда в Петропавловск-Камчатский.

— Там есть несколько браконьерских дел… — предупредил один из заместителей Генерального прокурора, напутствовавший меня перед отъездом. Но не знаю, захотите ли вы повторить всё с самого начала…

Во время двенадцатичасового перелёта я перелистал нашу с женой научную студенческую работу — «Поведение браконьера в конфликтной ситуации». Мы ни разу не упомянули в ней о прошлом опыте как факторе, влияющем на поведение инспектора.

Но, может, мы и были правы.

Незадолго до отъезда я обнаружил у себя под кроватью убитую стальным капканом огромную серую крысу.

Осторожно, то и дело оглядываясь, чтобы предупредить внезапное нападение со стороны другого страшилища, я опустился на корточки.

Предыдущий печальный опыт никого и ничему не учит, даже таких биологически совершённых, как крысы. Крыса была без хвоста.

Четыре билета на ночной скорый

Рассказ

1

Несмотря на мороз, прибывшие ночным скорым не спешили: магазины закрыты, из городского транспорта — только такси. Напутствуемые вокзальным диктором, тянулись по заснеженной платформе.

— К вашим услугам комнаты отдыха, парикмахерские, телефон-телеграф… голос в промёрзших динамиках был приятно юным. — Приносим извинения за опоздание…

Стоя в тени электровоза, Денисов внимательно присматривался к пассажирам, никто не обращал на него внимания.

Пожилой человек что-то объяснял на ходу высокой, выше его, женщине. Она не понимала, просила всё повторить. Медленно плыли двухосные тележки, гружённые чемоданами. Из спального вагона показалось несколько моряков, туристы. Мужчина с жёлтым портфелем из свиной кожи, в плаще и шляпе оглядывался, решая, куда идти: к такси или в вокзал, в последний момент свернул к передвижной камере хранения. Денисов обратил внимание на светлую шляпу и лёгкий плащ: «Не по сезону…»

Проводив пассажиров, Денисов пошёл в конец платформы, вслед медленно тянувшемуся электрокару С почтовыми контейнерами. В горловине станции заметала позёмка. Несколько красных запрещающих огней неподвижно висели под Дубниковским мостом.

— Внимание! — под курткой неожиданно запищала раций. — В медкомнату доставлен пострадавший… — Младший инспектор, передававший радиограмму, от волнения близко подносил микрофон. — Вызвана машина реанимации. Первичное обращение поступило в верхнюю справочную. Состояние коматозное. Карманы вывернуты, вещей нет…

— Двести первый! — ворвался голос дежурного. Как всегда, во время ЧП дежурил Антон. — Срочно зайдите в справочную, уточните необходимое…

— Вас понял.

— Буду находиться в медкомнате… Конец связи.

Денисов повернул назад.

Откуда-то из-под навеса выпорхнул голубь. Над голубем, над побелевшим металлом поднималась освещённая изнутри громада — с полными людей холлами, парикмахерскими, кафе.

Пока Денисов шёл, куб нового здания всё время находился у него перед глазами. За огромным, в несколько этажей, стеклом, всю ночь бродили, дремали, целовались, давали телеграммы сотни людей. Стучали не замиравшие ни на секунду эскалаторы, звенела посуда, звучали зуммеры автоматических камер хранения.

Сквозь стекло справочной было видно, как полусонная девица нащупала ногами тапки, поднялась, чтобы открыть дверь.

— Здравствуйте. Кто вам сообщил про несчастный случай? — Денисов не знал её имени.

— По телефону. Мужской голос.

— Звонили по прямому?

— С перрона, — она села, незаметным движением сбросила тапки.

— В каких выражениях?

— «Человек в бессознательном состоянии…»

— Вы что-нибудь у него уточняли?

— Спросила только: «Где?» «На перроне, за передвижной камерой хранения. Скорее…»

— Он сказал: «Скорее»?

— Да. Я сразу позвонила в медкомнату. Он больше ничего не сказал. Что-нибудь серьёзное?

— По-видимому… Понимаете: звонивший мог что-нибудь видеть! Подсказать!

— Понимаю…

— Двести первый! — неожиданно окликнули Денисова по рации. — Медицина на подходе. Жду у центрального зала.

— Иду… Извините.

Машина реанимации, стерильно-белая, непохожая ни на какую другую — с виду неповоротливая, приземистая, стреляя снопами тревожного света, сделала полукруг перед входом. Из медкомнаты на носилках тотчас вынесли пострадавшего, рядом шёл врач, молоденькая медсестра в наброшенном на плечи пальто поддерживала голову раненого. Лица его Денисов не рассмотрел, носилки поставили в машину, и дверца захлопнулась.